Крик и шепот
Шрифт:
Глава 2
Йео
Тугой комок беспокойства, скручивающий мое сердце, наконец, ослабляет свою хватку. Двенадцать лет — это долго, чтобы держать часть себя в тисках.
Кейденс Маршалл — целый мир для меня с тех пор, как мне исполнилось десять. А теперь — и каждый выбор. Каждое решение. Каждая мысль, посещающая мою голову... связана с ней. Так было всегда и всегда так будет.
Я люблю ее.
Просто и ясно.
Нельзя погасить пылающее
Больше не надо прятаться.
Больше не надо избегать.
Не надо больше отрицать наши сложные отношения.
И я собираюсь сделать это прямо сейчас.
«Она выгнала тебя, Йео!»
Но это был толчок — и мне он был необходим. Она права. Я не мог помочь ей с образованием, домом или деньгами. Но и не мог ее ненавидеть. Не мог зацикливаться на том, как и почему она решила меня прогнать. Я предпочел бежать в противоположном направлении — к тому, что рано или поздно сведет нас вместе.
Кейди из тех женщин, которые заслуживают пожизненной привязанности.
Иногда невозможно легко исправить или быстро решить проблему.
Часто для этого требуется время. Когда ты полностью посвящаешь себя кому-то — ты заставляешь время работать на тебя.
Кейди — то обязательство, к которому я никогда не подхожу с двойной моралью. Я игнорирую требование отца посещать школу бизнес-менеджмента. Управлять наравне с ним компанией транснациональных технологий умеют только мои братья. «Андерсон Тек» прекрасно справляется и без меня. Малыш. Мятежник. Братья от другой матери.
Я улыбаюсь, когда думаю о своей матери. Гьен Андерсон — сила, на которую можно всегда рассчитывать. Более тридцати лет назад она влюбилась в моего отца, который ради бизнеса провел несколько лет в Южной Корее. Она забеременела мной в самом начале их отношений. Но была проблема — папа был женат и уже имел двух сыновей, Дина и Баркли.
Когда отец понял, какую кашу заварил, то развелся с Эвелин, чтобы вступить в законный брак с моей матерью. И, тем не менее, он остался преданным отцом моим братьям. Он хотел, чтобы все его дети жили в Западной Вирджинии. Вместе. Одной счастливой, дурацкой семьей. Отец прыгал туда-сюда между их великолепным кирпичным домом в новом районе Моргантауна и нашим простым домиком в конце улицы Кейди.
Смешно говорить о легкости такого воспитания.
Всю мою жизнь меня любят и заботятся обо мне.
Я не смею просить о большем.
Кейди как-то приспосабливается. Я просто знаю это. И скоро мы выясним — как. Я провожу много времени в подготовке к этому моменту. Это должно сработать.
Пронзительный звонок отвлекает меня от мыслей, и я осторожно, не отрывая глаз от дороги, тянусь к своему сотовому.
— Да?
— Папа сказал тебе, что сегодня вечером мы ужинаем в ресторане у ЛеБланка? — Барк с жаром начинает рассказывать о месте, куда нас приглашают. Он даже не удосуживается поздороваться.
Баркли — средний сын семейства Андерсонов — больше всех похож на нашего отца. Он высокий, с темно-каштановыми вьющимися волосами, широкими плечами и сильным подбородком. Дин — светло-каштановыми волосами и мягкими чертами лица — очень похож на свою мать. Я же из-за своих южно-корейских корней почти не похож на отца — лишь очень высокий в него. И у меня миндалевидные, карие, как у матери, глаза, а волосы — прямые и черные.
— Кто мы?
— Пэтти, близнецы, мама и папа, Дин и его новая девушка, и, конечно, Гьен. Все как обычно, — ворчит брат.
Могу утверждать, что Баркли звонит из офиса. Я слышу, как он во время разговора печатает на компьютере. Барк постоянно работает — из-за этого его брак с Пэтти трещит по швам. Она, думаю, давно бы ушла от него, если бы близняшки не начали учиться в старшей школе и не были бы так сильно увлечены софтболом (прим. спортивная командная игра с мячом, разновидность бейсбола).
— Могу я привести с собой кое-кого?
Стук по клавишам прекращается, а его дыхание становится прерывистым. Ему даже не нужно ничего говорить. Я почти слышу вопросы, скачущие в голове у Баркли.
«Это она?»
«Кейденс Маршалл?»
«Что она затевает на этот раз?»
Но он не спрашивает — Баркли не такой смелый, как наш отец. Ему действительно нет дела до чувств его брата.
— Конечно, парень. Приводи. Он красавчик? — его попытка разрядить напряженную атмосферу вызывает у меня улыбку.
Я усмехаюсь и качаю головой.
— Отвали. Ты же знаешь, меня интересуют девочки, а не парни.
— Слухи говорят о другом, — дразнится он.
Я на мгновение напрягаюсь от его слов, но затем отмахиваюсь от них. Мельница слухов в этом городе огромна — всегда заполнена работой.
— Да, да. Во сколько?
— Мы договорились на восемь.
После разговора я жму на педаль моего BMW. Случалось много разного дерьма в Коннектикуте — где я закончил ординатуру в больнице Святого Фрэнсиса — из-за вождения этой яппи-машиной. Папа подарил мне ее, как только я закончил медицинский. Пока мои коллеги тонули в студенческих долгах по кредитам после четырех лет учебы и ездили на работу на автобусе, я катался на кабриолете М6 за восемьдесят шесть тысяч долларов и жил в оплачиваемом отцом лофте в центре Хартфорда.
Я не заслуживал оправдания — мои ровесники просто не могли понять мою семью.
Отец хотел купить для мамы огромный дом, похожий на тот, в котором жил с Эвелин. Но она отстояла себе домик, в котором живет до сих пор. Он стоит меньше моей чертовой машины. Мама единственный человек, которому отец позволяет настоять на своем и при этом выйти сухим из воды. Я никогда не пойму их отношений.
Мама однажды сказала, что она — огнедышащий дракон.
А папа легко воспламеняется.
Я больше ничего не спрашиваю на эту тему.