Крик молчания
Шрифт:
Она не знала и никогда не узнает многого об Эллиоте, если будет продолжать так глупо молчать. Скажи же что-нибудь! Задай ему несколько вопросов!
Но ей никак не приходили в голову нужные слова. Как не хватало ей и отваги, чтобы произнести их.
Эллиот же болтал с ней всю дорогу до Роуз-хилла. Но не сказал ничего нового. Одри понятия не имела, как это он ухитрялся делать и почему.
Она утешала себя мыслью, что он все же не мог заставить ее жениться на себе, даже если таков был его план. Она могла быть влюблена в него до безумия и была готова лечь с ним в постель. Но пока
Скоро показался ипподром. Огромная масса зеленой травы выглядела странно на фоне заводских труб и крыш. Одри никогда раньше не была в Роузхилле, за исключением единственного случая, когда ее отца пригласил сюда один из его знакомых миллионеров. На скачках, похоже, всегда полно именно таких людей. Состоятельные собственники, богатые дельцы, несмотря на занятость, , все же выбираются на скачки, чтобы произвести впечатление на клиентов участием в развлечениях, пристрастием к этому королевскому спорту. Интересно, таковы ли друзья Эллиота? Эти мысли привели ее в большое волнение. Ощущение того, что она выглядела лучше, чем прежде, не прибавило ей уверенности и уменья вращаться в изысканном обществе, А один успешный обед со знакомыми людьми еще не означал, что она сможет поддерживать на равных их беседу и с незнакомыми людьми. Ее тяготило ужасное предчувствие, что перед совершенно незнакомыми людьми она легко вновь превратится в застенчивую, косноязычную девчонку.
— Эллиот, — наконец вымолвила она.
— Мммм?..
Он казался рассеянным, пытаясь найти подходящее место для парковки. Служащий направлял цепочку машин в разные стороны, но не все они подчинялись его указаниям. Машина прямо перед ними неожиданно поехала задом. Одри в панике втянула в себя воздух. Эллиот проворчал что-то, резко вывернул руль и стремительно втиснулся в узкое пространство между темно-синим «мерседесом» и серебристым «роллсом». Она почувствовала облегчение, когда их машина, наконец, оказалась в безопасности. Однако вид великолепно одетых людей, вылезавших из этих дорогих машин, только усилил ее нервозность-Эллиот, — повторила она.
— Да?..-откликнулся он. Но прежде выключил двигатель и вынул ключ из замка зажигания.
— Ты ничего не рассказал мне о людях, в чью ложу мы приглашены. Кто они такие?
— Совладельцы лошади. Очень приятные люди. Тебе не о чем беспокоиться.
— Но я все же беспокоюсь, — с явным напряжением проговорила она.-Мне же нужно знать по крайней мере их имена и хоть что-нибудь о них… Она беспомощно пожала плечами. Он повернулся, чтобы взять с заднего сиденья расписание скачек в бинокль.
— Мистер я миссис Найджел Эванс будут нашими хозяевами. Из всех здесь присутствующих я, в сущности, по-настоящему знаю только их. Найджел был издателем Мойры. Его жену зовут Ивонна. Другая пара-мистер и миссис Билл Дейтон. Жену зовут Джойс. Он владеет типографской фирмой. И еще одна пара: Грегсоны. Мужа зовут Майк, но я не помню имени его жены. Кажется, Элен. Они были большими друзьями Мойры. А «Маленькая розовая девочка» принадлежала ей. Лошади были, видишь ли, одной из многих ее страстей.
Одри попыталась проигнорировать, что у жены Эллиота
— Нет, я ничего не вижу… Как бы я могла что-то видеть? Я ничего не знаю ни о Мойре, ни о твоем супружестве. Я ждала, когда ты, наконец, соберешься рассказать мне об этом… Это будет до того или после того, как мы ляжем в постель?
Одри даже почувствовала гордость за свою смелость, высказав все это, хоть ее руки, спрятанные за шляпой, дрожали…
— Ни до, ни после!-отрывисто ответил он.
— Почему?
Он обернулся и бросил на нее раздраженный взгляд.
— Ради бога, Одри, я не понимаю, какую связь имеет мое супружество с Мойрой и нашими с тобой взаимоотношениями. То, что было в моей жизни прежде, ушло в прошлое. Оставь его там, пожалуйста! Мне понадобился целый год, чтобы пережить ощущение вины по отношению к Мойре!..
— Ви… вины?-заикаясь, повторила она. — Вины за что?
— Сколько же вариантов ответов было на этот вопрос…:
— За ее смерть, — напряженно Объяснил он, и Одри почувствовала болезненное облегчение. — Я всегда винил себя за то, что находился так долго в отъезде. Я знал, что она плохо себя чувствовала, и мне не следовало уезжать.
— Уезжать куда? Куда ты уехал?
— За океан. В Европу. Меня пригласили помочь спланировать трассы для мирового лыжного чемпионата следующего года. Трассы для скоростного спуска и слалома.
Одри уставилась на него, растерянно разинув рот. Он заметил выражение ее лица, и оно вызвало у него. досаду.
— Я же говорил тебе, что катаюсь на лыжах. В самом деле, — прежде я занимался этим профессионально. Я довольно известен в международных лыжных кругах.
— О… я этого не знала.
— Откуда тебе это знать? Лыжный спорт мало популярен в Австралии, а я кончил участвовать в соревнованиях несколько лет назад.
— Но мне, наверное, следовало порасспросить тебя раньше о твоей жизни.
— Пожалуй, действительно следовало, — он внимательно посмотрел на нее.-Так ты решила спросить об этом сейчас…
Ее сердце дрогнуло, но она не отвела своих глаз.
—Да.
— Именно сейчас?
— Да.
Его вздох был. насмешливым. — —Ну и выбираешь же ты время, Одри, моя любовь.
Он бросил взгляд на свои часы.
—Полагаю, есть время для короткого конспективного рассказа. Посмотрим…
— Я единственный ребенок в семье. И был еще маленьким мальчиком, когда отец сбежал от моей матери. Мама умерла, когда я только что закончил среднюю школу. Я выиграл университетскую стипендию, а во время каникул катался на лыжах. Стал адвокатом, работал и экономил, экономил… В двадцать семь лет взял двухгодичный отпуск, чтобы посвятить всего себя лыжам. В двадцать девять разбил правую коленку и вынужден был отказать от участия в соревнованиях. Приехал обратно в Австралию, вернулся на прежнюю работу и на одной из вечеринок встретил Мойру. Довольно скоро мы стали жить вместе, потом поженились. Остальное ты знаешь. — Ты… умолчал обо всех остальных женщинах, — произнесла Одри, задержав дыхание.-О тех, что были у тебя до того, как тебе исполнилось двадцать девять…