Криминал на лабутенах
Шрифт:
Итак, на душе у Мариши полегчало. Старшие дети вернулись из школы, Катюша сделала уроки, и даже мама отправилась к себе домой с чувством выполненного долга. Впрочем, перед уходом она спросила у дочери:
– Угроза для его жизни есть?
– О чем ты?
– Не о чем, а о ком! О твоем любимом папочке!
– А-а-а… Нет, угрозы для его жизни нет, – и поспешила прибавить: – Больше нет.
– Жаль! – проронила мама с таким выражением лица, что Марише стало страшно. – Очень жаль. Лучше бы он сдох!
И Мариша поняла, что даже болезнь не способна примирить ее мать с отцом. А возможно, что и его смерть не поможет. Что же такое умудрился совершить ее милый папуля, что мама даже спустя столько лет не может простить его? Тем более что Антонина Семеновна в обычной жизни отличалась миролюбием и признаков злопамятности, кроме случая со своим бывшим мужем, не проявляла.
Мариша со своей мамой никогда на эту тему не разговаривали, у Мариши язык не поворачивался спросить. Сама она, когда папа ушел от них, была еще совсем маленькая, помнить ничего о взаимоотношениях родителей не могла. В разговорах с дочерью мама эту тему тоже никогда не поднимала. А с родственниками с отцовской стороны старалась не общаться, хотя совсем запретить Марише видеться с ними тоже не могла. И единственное, что удалось узнать Марише от своей тетки, – это было то, что отец изменил ее матери. Никаких подробностей тетка Марише не рассказала, возможно, потому, что и сама их не знала.
Оставалось лишь догадываться, что там произошло между мужем и женой. Ну, казалось бы, изменил и изменил. Со всяким может случиться. Что же теперь, до гробовой доски изменника недобрым словом поминать? Тем более что развелись много лет назад, были потом у Мариши и отчим, и мачеха, давно та история с изменой должна была быльем порасти, а вот поди же ты, оказывается, мама по-прежнему ненавидела ее отца.
Поэтому Мариша не стала говорить маме о том, что завтра снова собирается навещать отца в больнице. И уход ее встретила с облегчением. Все это напоминало ей какой-то театр абсурда. Почему она, взрослая замужняя женщина, сама уже мать, должна лавировать и прибегать к уловкам, чтобы повидать своего заболевшего отца? И все это из-за непонятной затянувшейся вражды между ее матерью и ее же отцом.
Мариша отправилась вечером в квартиру к отцу с одной лишь целью: она хотела навести у него дома порядок. Утром она не стала ничего там трогать, потому что спешила в больницу. Забрала лишь медицинский полис и побежала. Но дала самой себе слово, что вечером, как только освободится, обязательно ликвидирует погром в квартире папы.
Каково же было ее удивление, когда она обнаружила, что порядок этот восстановился словно бы сам собой.
– Ничего не понимаю!
Конечно, разбитые или сломанные вещи назад не вернулись, но следы погрома исчезли совершенно.
– Невероятно!
Мариша приготовилась к долгой и нудной уборке, а открыла дверь и ахнула. В растерянности стояла и озиралась по сторонам. Что тут произошло? Какое чудо случилось?
Все уцелевшие вещи были аккуратно расставлены, хотя и не по своим местам, а как придется, но все же порядок в квартире был восстановлен. Полы сверкали безупречной чистотой. Вещи были убраны. Мебель расставлена. И даже окна, как показалось Марише, были вымыты.
Она тут же бросилась к соседке, живущей напротив.
– Вы не скажете, кто сегодня после моего ухода приходил к папе?
Соседка словно только того и ждала.
– Две женщины приходили. Около трех часов дня. Нерусские. Вместе с ними на лифте поднималась. Чего-то на своем языке стрекочут, а чего – и не понять. Потом смотрю, в квартиру вашего папеньки сунулись. С ведрами заявились, с тряпками и швабрами. Я поняла: в какой-то компании работают, которая на уборке помещений специализируется.
– И кто их пригласил?
– Я думала, что вы.
– Я не приглашала.
– А они сказали, что дочь хозяина им вызов сделала.
– Дочь?
Вот и снова Мариша услышала про эту таинственную личность. Неужели Алиска из Москвы вызвала уборщиц?
– Они только вдвоем были? Никого с ними больше не было?
– Нет.
– Как же они дверь открыли?
– Ключи у них были. Я думала, вы с отцом им дали.
Мариша покачала головой. Происходящее стало ей казаться все более и более чудным.
– А чего? – проявила озабоченность соседка. – Пропало чего из квартиры?
– Да, мне так кажется.
– Ох! – неподдельно испугалась соседка. – Так ты им позвони! В эту их фирму… Как ее, «Солнышко».
– Какую фирму?
– Ну ты даешь! Не помнишь, откуда уборщиц вызывала?
– Говорю же, не вызывала.
Однако Мариша начала уже кое-что смекать и потому спросила:
– Значит, фирма их называется «Солнышко». Вы уверены?
Соседка посмотрела на нее с нескрываемым удивлением, но все же ответила:
– Конечно. На куртках у них логотип был нашит в виде солнечного полукруга с расходящимися лучиками. Как тут спутать?
– Спасибо вам.
И уходя, Мариша уточнила:
– А кроме этих двух женщин больше никто не приходил?
– Больше я никого не видела. Только ты да эти две со швабрами заявились. Всего-то около часа как закончили и ушли отсюда.
Около часа! Ах, чтобы Марише заявиться сюда пораньше. И ведь хотела! Да потом захлопоталась, закрутилась по хозяйству. Бульон этот поставила варить, будь он неладен. А ведь чувствовала, что надо бы поторопиться, но решила взять себя в руки, сначала сделать дело, а потом уж уделить потехе час. Вот и не позволила своей интуиции сработать. А как жаль!
– И что мне стоило чуть пораньше зайти? Застала бы уборщиц в квартире, смогла бы выяснить, кто их нанял.
Ведь кто-то должен был заплатить им за работу. Конечно, у Мариши оставалась слабая надежда, что это мог сделать ее отец, но прежде папа никогда в подобной любви к наведению чистоты и порядка у себя в квартире, пусть и чужими руками, замечен не был. Он и здоровым-то никогда особенно не волновался, чистый у него пол или не особенно. Или это на него страх смерти так подействовал? Не хотел умереть, оставив после себя в квартире грязь?