Криминальная история
Шрифт:
Я сама понесла значительный ущерб. То, что Ногала сделала, хуже, чем преступление, это ошибка!
Клара как-то услышала эту знаменитую фразу Талейрана от образованного клиента, она ей понравилась и теперь Клара применяла ее к месту и не к месту.
Она продолжала:
– А, за ошибки, как известно, необходимо платить. По-моему, будет совершенно справедливо, если половину заработка она будет отдавать мне. Как ты считаешь, Галчонок?
Ногала поняла, что попала в ловушку. Затравленно оглядев собравшихся соратниц по цеху, увидела на их полупьяных лицах лишь выражение полного согласия
Клара мстительно и с видимым удовольствием проговорила, отчеканивая каждое слово:
– Ты неправильно понимаешь свое положение, Ногала! Тебе придется платить. А, чтобы у тебя не оставалось никаких сомнений на этот счет, Санал с Лешей оттрахают тебя сейчас во все дыхательные и пихательные на наших глазах!
Ногала четко осознала, что это не шутка, все так и произойдет, ее просто публично изнасилуют два криминальных пьяных пацана. Надеяться на жалость Клары было полным идиотизмом. Бежать некуда. Она подняла со скатерти нож и встала на ноги.
А как красиво было вокруг! Солнце стояло почти в зените, мягкая трава отсвечивала изумрудным отливом, чистое небо безмятежно голубело бескрайним куполом божественного шатра. Только на греховной земле творилась всяческая гнусность. И так со времен сотворения мира!
Парни по команде Клары подскочили к Ногале, Санал выбил ударом ноги нож из ее руки, а Алексей толчком опрокинул на спину. Оба тут же навалились на нее, с ходу начав срывать с Ногалы одежду. Девушка, стиснув зубы, ожесточенно сопротивлялась, молча, но с завидным упорством и неожиданной силой. Саналу пришлось даже несколько раз ударить ее в висок для отключки, после чего дело у обоих пошло быстрее под Кларино подзуживание. От нетерпения насильники не удосужились снять с Ногалы колготки, а попросту разодрали их.
По ходу гадостного дела, вошедшая в раж Клара, исступленно давала кровожадные советы специалистки:
– «Очко ей разорвите крестом!...
Когда Ногала пришла в сознание, ей стало ясно, что самое худшее уже произошло. Голова, все тело, особенно его нижняя часть, нестерпимо болели, будто раскаленный металлический стержень погрузили туда. Плавающими зрачками она не могла сконцентрироваться на чем-нибудь конкретном, но лежащий в траве на расстоянии протянутой руки нож «зацепила» глазом сразу. Слабой, дрожащей рукой она взяла его в руку, собрала все силы и воткнула клинок в бедро Алексея.
Тот завизжал дурняком:
– Санал! Эта тварь меня пырнула ножом!
Санал, уже мало что соображающий, схватил пустую бутылку, отбил у нее донышко и «розочкой» - острой зубчатой кромкой стал полосовать голое беззащитное тело лежащей на траве девушки. Совсем обезумев от водки и крови, он нанес последний смертельный удар, рассек ей горло до шейных позвонков…
Часа через два обезображенное тело Ногалы обнаружил подпасок с ближайшей чабанской точки, чуть не обделался от страха и стремглав бросился бежать домой…
Когда к концу дня приехала оперативно-следственная группа из города, то в лучах заходящего солнца было видно, что некогда точеную шею от уха до уха пересекала уродливо-безобразная зияющая рана, в глубине которой крупные серые степные мухи уже откладывали яйца.
Ноябрь, 2009
РАССКАЗЫ
Посвящается ветеранам органов прокуратуры Калмыкии,
честно и самоотверженно отслужившим свои конститу-
ционные сроки.
САЙГАЧЬЯ ОХОТА
Приготовление к охоте на сайгаков проходило обстоятельно. Как только от знакомых охотинспекторов появилась информация, что в сагах (ровных и гладких степных солончаковых участках), в километрах десяти-двадцати от села, ими были замечены небольшие шайки антилоп, у Мергена сразу же возник нестерпимый, ничем не унимаемый зуд. Это вам не почесуха какая-нибудь или чесотка! Зуд исходил изнутри, он нарастал постепенно, переходил в неосознанное беспокойство, когда все буквально валилось из рук, пока не превращался в четко оформленную мысль: душа требовала выезда на охоту.
Мерген и все человечество делил на две категории: охотников и не охотников. Сам-то он охотником был страстным! Его кровь, потомка кочевников-скотоводов и охотников, хранила в своих генах гоны на лис и волков, соколиные забавы, опасные выходы на дикого кабана, когда человек, вооруженный одним ножом или пикой, оказывался один на один с разъяренным и очень опасным зверем. Раньше здесь все было на равных и зависело от смелости, сноровки и умения обращаться с оружием, которое по своим технологическим свойствам мало чем превосходило природные клыки огромного вепря.
Гоны на лис не были столь опасными, но требовали ловкости наездника и меткой стрельбы из лука. Когда на полном скаку конь с всадником приближался на досягаемое расстояние к огненно-рыжему лисовину, расстилающемуся по бурой степи в отчаянном беге, требовалось искусно послать одну-единственную стрелу, которая поразит цель наповал.
С волками обстояло гораздо сложнее и не так безобидно. Традиции предписывали, чтобы, догнав зверя, охотник, не снижая темпа гонки, спрыгнул с коня на спину волку и кривым ножом пересек ему глотку или поразил в сердце. Это дело было ответственным. Можно было неудачно спрыгнуть с коня и просто разбиться оземь, но такое у степняков случалось крайне редко. Наконец, завозившись в схватке со зверем, что бывало с некоторыми новичками, не исключалось получение жестоких, а иногда и смертельных, ран.
С появлением огнестрельного оружия знак равенства между охотником и зверем исчез, хотя элемент риска сохранился, но не это было главным. Тут действовал природный «ископаемый» инстинкт, зов крови, с которым никакая цивилизация не в силах бороться.
Соколиная охота была привилегией ханов и князей-нойонов, да и некогда было простому скотоводу заниматься этими дорогостоящими пустяками, тут семью бы прокормить.
То, что досталось Мергену от древних предков, закрепилось в его собственной жизни во время прохождения военной службы в Афганистане. А служил он в разведбате, и делать им там приходилось то, о чем он никому никогда не рассказывал, даже «утопив свою совесть в тяжелом вине» - слова из любимой песни «Не стреляй!» группы «ДДТ».