Криминальный гамбит
Шрифт:
— И за что же они тебя хотели утопить? — спросил Колодников, демонстрируя Шурику «железный подарок», который мог стать последним в жизни страдальца.
Медведкину стало совсем плохо, но он взял себя в руки и, превозмогая боль, начал рассказывать:
— Это Гусь отдал приказ. Винт приехал и говорит: «Все, Шурик, готовься купаться». Я говорю, вы чего, я толком плавать не умею. А тот смеется, зачем тебе плавать, ты сейчас нырять будешь. Я было бежать, но куда убежишь со сломанной ногой. Отлупили, связали и сунули
— он кивнул на мешок.
— Они везли тебя, а Андрея прихватили по дороге?
— Этого мента, что ли? Ну да. Я в багажнике-то ничего не слышал, а вот в ангаре они долго угорали, что сделали два дела сразу, и меня привезли, и этого участкового зацепили.
— Так, это хорошо, а теперь расскажи нам, почему на тебя так Гусь обиделся? Что ты участвовал в убийстве Бурлака, мы знаем, кто, кстати, его убил?
— Винт, — сказал Шурик, кивая на мертвеца. — Этот чокнутый могильщик сам себя подставил, дважды, когда не закопал ту бабу, что мы ему привезли, а потом, когда меня отделал в своей гребаной сторожке, — Шурик показал на заплывший глаз. — Если бы не Винт, он бы точно меня убил.
— Ну а потом?
— Потом Гусь велел мне в больнице достать эту телку… — Шурик покосился на снимавшего на камеру Павла. Чувствовалось, сознание того, что его монолог фиксируется для вечности, заставляли парня аккуратней выбирать слова.
— Орлову?
— Ну да. Я полез на дерево, а там, в палате, оказался этот ваш лейтенант.
Чем он стрелял, так я и не понял, но сначала подумал, что у меня жбан лопнул, такая боль была. Я аж руки отпустил и свалился… ногу вон сломал.
— За это они тебя и решили утопить?
— Наверное. Козлы, главное живьем! Запихивают в мешок и ржут, падлы!
— А ты что думаешь, сам бы плакал, если бы кого другого топили? Ты ведь из этой же породы.
Шурик на минуту потупился, но накопившаяся злоба на своих «коллег» по бригаде продолжала в нем кипеть.
— Козлы, — повторил он. — Я их просил привезти доктора, с ногой чего-нибудь сделать, а они только ржали в ответ. Мы тебе, говорят, Шурик, и вторую сломаем, посадим около церкви, милостыню просить будешь. Все больше пользы принесешь.
Закончил он все это неожиданно жалобно:
— Отвезите меня в больницу, пожалуйста!
— Отвезем, не бойся. Ты скажи лучше, как получилось, что Орлову поронул Свинорез? Как он появился в доме на Достоевского?
Шурик пожал плечами:
— Не знаю, когда я приехал, она была мертвая. То есть мы думали, что мертвая, — поправился он. — Голова в крови, они, видно, сначала ее по башке треснули, уж потом Свинорез подсуетился или наоборот, не знаю. Гусь и говорит: вывези, Шурик, и закопай.
— На кладбище? — уточнил Колодников, косясь в сторону Паши, снимает ли? Но капитан исправно трудился в роли оператора.
— Ну да, как обычно, — подтвердил Шурик.
Эта фраза стоила многого.
— И многих вы там похоронили подобным образом? — ровным, почти безразличным тоном спросил Колодников. На самом деле он затаил дыхание, ожидая ответа.
— Ну… пять точно.
— Кого?
— Первый раз казаха этого, когда замочили.
— Нургалиева?! — радостно вскрикнул Андрей. Дело о пропаже мелкого предпринимателя Нуртаза Нургалиева висело на его отделе полной баранкой более полугода, и проблесков по нему никаких не светило. И вдруг такой подарок судьбы!
— Ну да, ерепениться что-то начал, денег, говорит, нету. Его сам Гусев пришил. Когда казаха закопали и это прокатило, Гусь поставил все на поток. Его корешки из Железногорска привозили нам жмуриков, а мы их закапывали. У них там с этим трудности, накрыли раз одного на кладбище с мертвяком, вот они к нам и повезли. Да у них там и учет более строгий, ограда, охрана, всех купить надо. А у нас проще и дешевле. Но Гусю-то они хорошо башляли за это. Тем более что Бурлак денег не брал, так, сунешь ему сотенную, а то все бухалом брал да закусью.
Колодников чувствовал себя ребенком, вместо одного новогоднего подарка получившим сразу два. Это был материал, способный укатать Гусева по полной программе, на всю оставшуюся жизнь.
— Ты могилы эти показать сможешь?
— Попробую, — неуверенно предположил Шурик. — Там, я заметил, ничего нет.
Ни крестов, ни памятников. Так, холмики одни.
«Да, кладбищенское начальство надо просто расстрелять», — подумал майор.
— Вы отвезете меня в больницу? А то у меня точно гангрена будет, я чувствую, — опять жалобно попросил Медведкин.
— Отвезем.
— Может, вызовем ему врача в ИВС? — предложил Паша.
— Зачем, просто положим в одну палату с Мазуровым и Шалимовым, там, наверное, и Андрюшка будет. Они его вылечат, старые волкодавы. А ИВС — потом.
На улице раздался гул моторов, визг тормозов, и в открытую дверь ангара по одному начали протискиваться люди в милицейской форме.
— Ну, вот и наши, слава богу!
Глава 26
После визита к Ковчугину Мамонов вернулся в управление в дурном настроении. Он сразу же взялся за сотовый и, услышав голос Гусева, сказал:
— С записью полный облом. Там полно народу, а этих кассет штук сто. Какая из них наша, хрен его знает.
— Ладно, я сам займусь этим. Пока все?
— Да.
Подполковник отключил мобильник, и в это время раздался звонок, которого он ждал с самого утра. Но с последними событиями как-то расслабился, забыл, и когда голос в телефонной трубке представился:
— Государственный советник таможенной службы третьего ранга Кусукин… — Мамонову показалось, что сердце его оборвалось куда-то вниз и остановилось.