Криминальный попаданец
Шрифт:
Глава 23
Много грязи в человеке,
Много чистого в грязи…
Ты прикроешь сонно веки,
Я воскликну — погоди!
Я воскликну — дай мне малость,
Погляди в глаза хоть раз,
Чтобы я, отбросив жалость,
Сам себя от грязи спас.
Владимир Круковер, Любовная лирика
Утро было веселым с примесью печали. Я уже как-то свыкся с Вязьмой, где у меня появились товарищи. Из ментов, но верные. В этом времени не говорят «менты», а говорят «мусора». (Аббревиатура МУС расшифровывалась,
Но поезд, купе в спальном вагоне, Москва на горизонте — это весело. И мысль о сибаритстве московских варягов (ехать четыре часа всего) растаяла, когда вошел в купе. Во-первых оно было роскошное. Я помнил где-то детским воспоминанием, как ехали в чем-то подобном с родителями в санаторий, но никак не ожидал, что вместо привычного купе, из которого просто убраны верхние полки и матрас помягче, увидеть совершенно буржуйский уют с креслом, и стенами, обитыми плюшем. В стене купе была вторая дверь и я вспомнил, что там таится умывальник на два купе: когда заходишь, то автоматически стопорится дверь соседнего купе. Да уж, в советское время красиво жить не запрещалось. А я в своем мире застал поголовную утилизацию удобств в унисекс и жесткое классовое разделение.
— Ну, спать никто не будет, втроем поместимся, — весело сказал майор. — Чур, я на кресле. А ты, капитан, смотайся к проводнику за коньяком, надо командировочные добить.
— Закуски там не забудь, икорочки бери несколько банок, — добавил подпол, протягивая мне червонец.
Но занять кресло Майоров не успел, его заняла моя Джуля, сразу свернувшись калачиком и накрыв нос хвостом. Мол, сплю и ничего знать не желаю. Я её не кормил в дорогу, но хорошенько выгулял, ехать недолго, потерпит.
— Ну и нахалка! — сказал Замятин, что ж — потеснимся.
— «Лежать, место!», — сказал я, чтоб собака не побежала за мной, и пошел к проводнику.
К моему удивлению хватило и на пятизвездочный, и на четыре стеклянные баночки черной икры. Две забрал майор, сказав:
— Вы оба холостые, а у меня семья.
А подполковник пояснил мне:
— Ты на погоны не смотри, Майоров в нашей команде старший. И у него супруга очень любит икру.
— А ничего, если от нас будет пахнуть? — спросил я осторожно.
— Нам сегодня в министерство не нужно, нас завтра ждут. А сегодня мы просто тебя в гостиницу устроим. Денег, небось, у тебя мало, а Москва — город дорогой, вот и устроим все по линии МВД.
Я помнил, что после смерти Сталина в министерствах НКВД и милиции происходили какие-то перестановки, но никогда не уточнял детали. Из газет, принято решение об объединении МГБ СССР и МВД СССР в одно Министерство — МВД СССР, а пограничники переходят под крышу чекистов. Это, кстати, еще одна причина распада питомников служебных собак. Семичастному, поднявшемуся на комсомольской болтовне и сачканувшему от призыва в Отечественную, помог такой же бывший «комсомолец» Шелепин стать Предселателем КГБ. Вся эта комсомольская шушера поддержала Хруща и автоматически получила высокие посты на период
Я и в прошлой жизни ненавидел комсу — этих холуев коммунистической орды. Мой отец, будучи старым большевиком, любил говорить, что без соперничества идеология извращается в диктатуру, что и произошло у нас в СССР. А Семичастного я еще презирал за травлю Пастернака. Комсомольское быдло, недоучка во власти осмелился назвать интеллигента высшей пробы, поэта и музыканта свиньей[1]!
Я как-то отвлекся от происходящего в купе, потому что выпив пару рюмок взял бутерброд с краковской (запасы не одинаковых с лица) и вышел с собакой в коридор, где присел на мягкую откидную скамеечку. Джуля легла у моих ног на ковер, поверх которого была еще и тканевая дорожка. За окном неспешно плыли деревеньки.
…Деревья, избы, лошадь на мосту,
Цветущий луг — везде о них тоскую.
И, разлюбив вот эту красоту,
Я не создам, наверное, другую.
В каком же году написал эти стихи Рубцов? Или напишет? А я же могу с ним встретиться, мы нынче с ним ровесники и он скоро должен приехать в Москву, в литинститут поступить. Эта мысль вывела сознание на положительные рельсы, агрессия памяти о могущественном председателе карательного органа отступила. Все же в мире этого коммунистического безумия есть и хорошее. Да и сам Пастернак возможно еще жив… Как бы узнать про опального поэта? Съездить что ли в Переделкино? Там еще много знаменитостей живет. Наверное?
— Слушай, у тебя деньги есть? — тронул меня за плечо Майоров. — Мы тут все свои в покер просадили!
Я взглянул в купе. Действительно, там оказывается давно сидели два мужичка, один из которых тасовал колоду карт. На мой профессиональный взгляд — типичные каталы: неприметные, даже где-то интеллигентные.
Я прошел в купе, сел рядом с подполковником (они в дороге были в гражданском, как и я) и попросил колоду.
— Что, юноша, — спросил тот, что постарше, — хотите сыграть?
— Да нет, — ответил я. — Просто давно картишек в руках не держал.
Карты имели едва ощущаемые царапины в углах, грубо краплены были. А до Москвы оставалось еще пару часов, но мне не хотелось играть, используя знакомый крап против катал. Поэтому я попросил старшего выйти со мной на пару минут в тамбур, скомандовав собаке: «Место, ждать!».
— Ну че хотел? — спросил тот, сунув руку в левый внутренний карман пиджака.
Вряд ли там мог быть нож, обычно каталы стараются не наглеть в своей работе.
— Да ничего особенного, просто предупредить хотел, — я тоже сунул руку в левый внутренний карман пиджака, достал оттуда красную книжечку. — Вот я всего капитан, а те которых вы катаете, подполковник и майор из МВД, командировочные. Советую вернуть все да и с прибавкой.
— Так мы же не знали? А чё они такие тупые?
— Ну не оперативники, штабные. Зато власти у них побольше, чем у меня. Идите и проигрывайте.
Вскоре недоразумение было устранено, проигрывали каталы охотно и с юмором. Который подмечал лишь я.