Крипта
Шрифт:
Теперь у оперативников был практически полный контроль над тем, что творится в студии Алексея Радина. Им только оставалось ждать, когда на него выйдут американцы.
– Ты чего без команды дрон поднял?
– спросил своего коллегу наблюдатель, контролирующий изображение с камер, установленных на крыше соседней высотки.
– Не понял... Мой аппарат на месте, - тот отставил в сторону пивной бокал, заполненный минералкой со льдом, и, придвинувшись ближе к своему монитору, коснулся нескольких иконок на панели управления. На экране появилась картинка раскаленной утренним солнцем крыши, которую передавал
– Тогда чья это птичка?
– ткнув пальцем в экран, повернул к нему голову оперативник и, словно спохватившись, включил закрепленную на ухе гарнитуру.
– Внимание всем! У нас посторонняя активность. Повторяю. Посторонняя активность.
Через минуту ведущий дело старший опер был уже в ситуационном центре и, хмурясь, смотрел на экран, на котором небольшой коптер, спрятавшись за угол стены, наблюдал за находящимся у себя в квартире Лексом через камеру, закрепленную на выдвижной телескопической штанге.
– Так... Началось, - деловым тоном сообщил он очевидный факт.
– Камеры на дрон. Определить тип и по возможности марку. Похоже, это переделанная магазинная версия. Локальной системе радиоконтроля - найти рабочие частоты и возможность подавления или перехвата управления.
– Если определим, перехватывать?
– спросил один из наблюдателей.
– Нет. Пусть летает. Это наблюдатель. Значит, где-то рядом оператор. Постарайтесь его вычислить. Дрон заглушим при нарастании посторонней активности.
– У нас звонок с телефона объекта в службу охраны здания.
– Дайте камеры и звук. Может, он что заметил, - скомандовал старший и удивленно хмыкнул: - Вы уверены, что звонок от него? Объект сидит перед теликом с кружкой кофе и бутербродом. Телефон лежит рядом. Гарнитуры в ухе нет.
– Звонок с его номера. Даю звук.
– "Доброе утро, ребята, - донесся из динамиков голос Лекса, старший пожал плечами, тыкая в экран, на котором хакер спокойно прихлебывал кофе, листая каналы на огромном телеэкране.
– Это Алексей из 724-й. Ко мне сейчас приедут люди монтировать новую пародушевую. Вы их пропустите, пожалуйста. Да... А старую они заберут. Обратно от меня они вынесут несколько коробок".
– Твою мать!
– выругался старший.
– Это обвал* (*Неожиданное неконтролируемое развитие операции на жаргоне спецслужб)! На объекте враждебная активность. У них контроль над его телефоном через оператора. Сейчас будет наезд. Статус штурмовых групп! Срочно!
– Наша - на месте через 35 минут после команды. Если на вертушке - через 15. Полицейский СОБР - через 20, - доложил один из оперативников.
– Пусть выдвигаются обе. Без вертолета. У них снаружи наблюдатели. Охране здания - выйти на этаж в технологическое помещение и сидеть там, как мышам, до приказа. Что у них за оружие, кстати?
– Травматика. Мобильную сеть о взломе предупредить?
– спросил оперативник.
– Нет. Иначе нападающие все поймут. Взлом системный. Скорее всего, из заграницы, - старший надел легкий бронежилет с яркой надписью ФСБ на спине и уже направился на выход, но его остановил один из оперативников.
– У нас входящий на телефон Лекса. С номера управляющего, - он, не дожидаясь, включил звук.
– "Алексей Яковлевич, извините за беспокойство. У нас плановая дезинфекция канализации. Это стандартная процедура для высотных зданий. Сейчас к вам подойдет один из наших сантехников и передаст несколько таблеток активного вещества. Смойте, пожалуйста, их в унитазы".
– Шеф, смотрите. Похоже, они уже в здании. Приехали вон на том минивэне, - наблюдатель увеличил на экране одно из окон, на котором в технический подъезд высотки, где располагались грузовые лифты, входили три человека в фирменных комбинезонах. Двое несли длинную широкую коробку, третий - коробку поменьше.
– Черт. Штурмовики не успеют, - выругался старший.
– Дать команду охране?
– спросил опер напряженным голосом.
– Нет. Пусть заходят. Они по-любому будут с Лексом работать больше 30 минут. За это время осмотримся и решим, что делать. Всем наблюдать и докладывать. Я свяжусь с начальством из машины.
– Шеф. Хочу напомнить, - осторожно проговорил один из оперативников.
– У Лекса сейчас встреча с Надеждой. Они собирались выпить по чашке кофе и отправиться на вертолетную прогулку. Она уже паркуется. Остановить?
– Не надо, - старший опер в раздумье пожевал губу.
– Пусть идет. Это будет для них фактор неожиданности. Нападающие не знают, что Лекс ждет девушку. Это может их сбить с толку, задержать. Все. Я на место. Вы двое - со мной. Связь постоянная, - старший резким движением застегнул поверх бронежилета легкую куртку и в сопровождении двух оперативников вышел из ситуационного зала.
* * *
Утро выдалось великолепное.
Лекс проснулся рано, быстро принял душ, сделал большую чашку некрепкого кофе со сливками и уселся в огромное мягкое кресло напротив панорамного окна с видом на утреннюю Москву. Он любил сидеть в этом кресле по утрам, наблюдая, как просыпается город. Ему казалось, что отсюда, с высоты его шикарной студии, расположенной в одном из самых дорогих зданий города, ему открывается нечто сокровенное, что остальным людям, суетящимся внизу, понять не дано. Это кресло и этот величественный вид великого города давали ему ощущение успеха и наполняли сердце приятным чувством полноты и совершенства бытия. Именно в такие минуты спокойного, неторопливого созерцания он чувствовал себя по-настоящему счастливым. Но сейчас к этому ощущению прибавилась еще одна нотка. Сегодня утром он ждал Надежду.
После той жаркой ночи они встречались еще раз. Пообедали в простеньком ресторане. Как взрослые люди похихикали над произошедшим. Лекс даже немного удивился ее реакции. Ему показалось, что Надежда рассматривала их знакомство как эпизод сериала, в котором она сама была всего лишь зрителем, находящимся по другую сторону экрана. Это был не цинизм, а, скорее, необъяснимое женское любопытство, подталкивающее ее узнать, а что же будет в следующей серии.
Неплохо разбирающийся в женщинах Лекс чувствовал, что нравится ей, что общение с ним приносит ей удовольствие. Ему казалось, что до влюбленности ей осталось сделать всего лишь шаг. И он был готов в доску разбиться, чтобы она его сделала, потому что помимо желания физической близости у него внутри начало расти нечто больше, чего он в жизни еще ни разу не испытывал.