Криптономикон
Шрифт:
Разумеется, есть дружественная Франция, но от этой сирены надо всеми силами держаться подальше. Бишофу мало посадить лодку на мель у какого-нибудь безлюдного берега; он хочет привести ее на базу. Однако небеса над базами кишат «каталинами» а море освещено сатанинским светом радаров. Пусть лучше думают, что лодка идет во Францию, а он тем временем свернет в Германию.
По крайней мере так он считал два дня назад. Теперь неимоверная трудность плана его доканывает.
Тень корабля внезапно становится темнее и длиннее. Значит, либо земля заметно ускорила вращение и солнце светит теперь под другим углом, либо корабль поворачивает к ним. «Право
— Есть что в эфире? — спрашивает капитан.
— Нет, — отвечает функмаат.
Странно: обычно, когда корабли закладывают зигзаг, они координируются по радио. Бишоф поворачивает перископ и смотрит на транспорт, который по-прежнему надвигается. Проверяет курс: эта скотина повернула на целых девяносто градусов!
— Нас заметили, — говорит Бишоф. — Сейчас будем погружаться.
Однако, пока еще можно, он поворачивает перископ на все триста шестьдесят и убеждается, что мысленная карта конвоя верна. Да, все примерно так; ага, вот эсминец, справа, где он и думал. Бишоф останавливает перископ, дает пеленг цели. Торпедомаат повторяет цифры, вводя их в вычислитель системы наведения: новейшее, полностью аналоговое устройство. Бишоф командует: огонь, огонь, погружение . Все происходит почти так же быстро. Кузнечный хор дизелей, медленно доводивший их до умоисступления в последние два дня, сменяется неожиданной тишиной. Теперь они идут на аккумуляторах.
Как всегда бывает в таких случаях и как будет еще как минимум пятьдесят лет, аккумуляторы — барахло. Скорость лодки падает, и кажется, что конвой резко ускоряет ход. Сейчас эсминец может двигаться в пять раз быстрее подлодки. Это самое гадкое.
— Эсминец предпринял маневр уклонения, — говорит гидроакустик.
— Мы успели получить метеопрогноз?
— Вечером надвинется штормовой фронт. Завтра штормовая погода.
— Давайте попробуем продержаться до шторма, — говорит Бишоф. — А потом проведем эту банку с дерьмом через Ла-Манш прямо под жирной задницей Уинстона Черчилля, и если погибнем, то как мужчины.
Мощный грохот проносится по воде и достигает корпуса. Слышится жидкое «ура!». Они потопили еще корабль.
— Думаю, эсминец, — говорит гидроакустик, словно не веря своему счастью.
— Эти самонаводящиеся торпеды хороши, суки, — говорит Бишоф, — если только не поворачивают и не наводятся на тебя.
Один эсминец готов, три остались. Если потопить еще один, есть шанс уйти от оставшихся двух. Однако невозможно уйти от трех эсминцев.
— Не откладывай на потом то, что можешь сделать сейчас, — говорит он. — Перископная глубина! Посмотрим, что происходит, пока они не очухались.
Значит, так: один эсминец тонет, другой идет ему на помощь. Два других движутся туда, где U-691 была тридцать секунд назад, но медленно, потому что должны пробираться через конвой. Почти немедленно оба открывают огонь. Бишоф выпускает торпеды по эсминцу, который направляется к пострадавшему. Вода вокруг бурлит от снарядов. Он снова поворачивает перископ на полный круг, фиксируя в мозгу расположение кораблей.
— Погружение! — командует он. Тут ему приходит идейка получше.
— Отставить! Всплытие и полный вперед!
Сейчас другая команда перерезала бы ему глотку и сдалась. Однако эти ребята не колеблются: то ли они действительно его любят, то ли решили, что все одно погибать.
Двадцать секунд чистого ужаса. U-691 несется по поверхности, кренясь, как «мессершмитт», снаряды лупят по воде. Подводники высыпают из люков, похожие в свете дня на узников концлагеря, стараются не поскользнуться на палубе, которую качает то вправо, то влево, и зацепиться карабинами на страховочных линях за тросы, пока их не сбило с ног всплесками от снарядов. Они встают к орудиям.
Сейчас между ними и двумя эсминцами — большое транспортное судно. Короткая передышка. Бишоф в боевой рубке. Он разворачивается кормой и дает залп по третьему эсминцу, который отчаянно кружит, пытаясь уйти от самонаводящихся торпед.
Когда они наконец выходят из-за укрытия большого транспорта, Бишоф видит, что его мысленная картина конвоя более или менее точна. Он отдает приказ рулевому и машинному отделению. Раньше, чем эсминцы успевают открыть огонь, лодка занимает позицию между ними и большим транспортным судном: дряхлым океанским лайнером, наспех покрашенным в военный защитный цвет. Эсминцы не могут стрелять по нему, не разнеся к чертовой бабушке сотни своих же солдат. Но он-то может! Когда его люди видят над собой лайнер и смотрят через воду на бессильные эсминцы, они, кроме шуток, затягивают развеселую застольную песню.
U-691 сверху вооружена до зубов из-за угрозы с воздуха. Команда Бишофа бьет по эсминцам из всех больших и средних орудий, чтобы расчет палубной артиллерийской установки успел хорошенько прицелиться. При таком расстоянии есть опасность, что снаряд пройдет через корпус эсминца насквозь и не взорвется. Надо быть спокойным, не торопиться, целить в машинное отделение. Команда Бишофа это знает.
Артиллерийская установка выстреливает с грохотом, от которого чуть не лопаются барабанные перепонки. Снаряд несется над водой, поражает ближайший эсминец точно в котлы. Эсминец не взлетает на воздух, но замирает на месте. Они еще несколько раз стреляют по второму эсминцу.
Удается вывести из строя одно орудие и один бомбосбрасыватель глубинных бомб. Тут наблюдатели замечают в небе самолеты. Пора погружаться. Пока они не ушли на глубину, Бишоф в последний раз обводит сцену перископом и с удивлением видит, что эсминцу, который пытался уклониться от торпед, это таки удалось; по всей видимости, две повернули назад и вместо него поразили транспортные суда.
Опускаются сразу на сто шестьдесят метров. Эсминцы восемь часов бросают на них глубинные бомбы. Бишоф ложится вздремнуть. Когда он просыпается, вокруг рвутся глубинные бомбы, все отлично. Наверху, должно быть, темно и штормит. Плохая погода для «каталин». Он уклоняется от эсминцев, применяя (если совсем коротко) некоторые хитрости, которым научился на своей шкуре. Лодка тонкая, как вязальная спица и, если развернуть ее точно к радару или точно от него, практически не дает отражения. Надо только четко представлять себе, где ты относительно эсминцев.
Еще через час эсминцы прекращают охоту и уходят. Бишоф поднимает U-691 на шнорхельную глубину и направляет точно в середину Ла-Манша, как и было обещано. Он смотрит в перископ и убеждается, что погода, тоже как и было обещано, отвратная.
Эти сволочи воткнули в карту толстую красную булавку там, где эсминцы последний раз видели U-691. Час за часом они будут обводить булавку кругами все большего радиуса, охватывая все точки океана, в которых может быть сейчас лодка, исходя из их предположений о ее скорости. Число квадратных миль, которые надо прочесать, будет расти, как квадрат радиуса.