Криптозой
Шрифт:
– Ну и что?
– Это я к тому, что ты еще далеко не оператор МОР-уровня, как тебе кажется, а обычный земной хакер с задатками оператора. Ты просто растворишься в кипящей каше чужих законов бытия.
– Не растворюсь, – буркнул Лаврик, хотя на лице его отразилась тень сомнения. – Никуда я без вас уходить не собирался.
Внезапно Кирилл почувствовал странный внутренний толчок, заставивший его прислушаться к себе и к тишине вокруг. Встрепенулся и Утолин, вытаскивая геометрически совершенное чудо техники – нейтрик.
– Или у меня нервы расшалились, или одно из двух…
С гулким треском бледно-зеленая
Молния же не исчезла, продолжая пульсировать как живая артерия, заполненная не кровью, а бледным перламутровым пламенем. И вот из этой «артерии» высунулась когтистая лапа с перепонками, вторая, затем показалась жуткая морда динозавра с пылающими щелевидными глазами.
– Бегите! – крикнул Утолин, бросаясь к динозавру.
Кирилл выстрелил из стоппера, метнул оставшиеся у него умболики, втыкая их в пупырчато-чешуйчатую морду зверя. Не зверя – Пса!
Динозавр… улыбнулся! Только так можно было интерпретировать его гримасу. Направил в сторону Кирилла длинный коготь, с которого сорвалась ветвистая фиолетовая молния. Но за мгновение до этого Утолин прыгнул между Псом и Кириллом, и молния вонзилась в него.
Произошло нечто вроде бесшумного взрыва, во все стороны полетели клочья света и дымные кольца. Тело Утолина испарилось, превратилось в шлейф гаснущих искр, но рука продолжала нажимать на гашетку нейтрика, словно жила отдельно от тела, а глаза продолжали смотреть на врага с угрозой, ловя все его движения. Потом и голова, и руки втянулись в облачко искр, и капитан исчез окончательно.
Нейтрик упал на землю.
Однако и Пес получил приличную дозу деструктивного гипертекста, что отразилось на его облике – он превратился в сплетение полупрозрачных фигур – и заставило «собирать» себя в единое существо.
Кирилл понял, что у них остался только один шанс уцелеть, и гигантским психофизическим усилием – дистанционно! – включил ноутбук у себя на спине.
– Цепляйтесь за меня!
Компьютеру понадобилось несколько секунд, чтобы запустить файл ПН, в течение которых программный Пес приходил в себя и трансформировался в закованного в латы рыцаря. Голова его при этом так и осталась головой динозавра. Глаза Пса вспыхнули, он снова обнажил клыки, показывая гнусную «улыбочку», вытянул в сторону людей руку в латной перчатке, и в это время ПН развернулась полностью, пробила «дыру» в пространстве и унесла людей в соседний инвариант Гиперсети.
Глава 23
РАЙ
Больше всех переживала гибель Утолина Лиля.
Он сделал для нее так много, что стал не просто другом и товарищем, но близким человеком. Кириллу капитан не слишком нравился, особенно в последнее время, но и он испытывал чувство потери и неуюта. Без такого опытного проводника, каким был Ювинга-Утолин, путешествовать по Гиперсети было трудно.
Быстрей других пришел в себя Лаврик. Не в его характере было переживать за товарищей и предаваться скорби. Он был фанатиком-исследователем и думал только о своем интересе, межчеловеческие отношения не казались ему главными. А более всего поразила его последняя демонстрация силы Кирилла,
– Как ты это сделал? – долго допытывался обалдевший Лаврентий, пока Кириллу не надоела его настырность, и он сочинил байку о постоянно включенном ноутбуке. Признаваться в своих новых способностях не хотелось. Даже с Лилей Кирилл не стал делиться своим умением ориентироваться в пространствах иных измерений и мысленным усилием воздействовать на физический мир.
Впрочем, и для него это умение оказалось неожиданным и экзотическим, с чем еще предстояло разбираться и экспериментировать, чтобы не навредить ни себе, ни спутникам, ни другим мирам.
Бросок по «кротовой норе» за пределы буферной зоны, где программный Пес ограничил Ювингу-Утолина, закончился в самом невероятном из миров, который только можно было представить.
Утолин оказался прав: пространства с иным количеством измерений и «объемно-дышащим» временем сознание человека воспринимать не могло. В силу принципиальных ограничений. И лишь благодаря созревшей способности Кирилла видеть невидимое и ощущать непонятное, после долгих приключений и нервных стрессов они смогли выбраться из «трясины» многомерья и найти уголок для отдыха, которому вполне приличествовало название «райский».
Но до этого момента пришлось попереживать.
Удар «приземления» был настолько силен, что все трое на какое-то время потеряли сознание.
Первым пришел в себя Кирилл.
Огляделся, ничего не соображая, вспомнил, что он не один, и тревожно наклонился над скорчившейся рядом женой. Повернул ее к себе, отнял судорожно прижатые к лицу руки, погладил по бледным щекам. Ресницы Лилии вздрогнули, она открыла глаза.
– Мы… живы?
– Живы или одно из двух, – ответил Кирилл хрипло. Глянул на приходящего в себя Лаврика и лишь после этого поднялся с колен и начал осматриваться.
Пейзаж немного напоминал горный, разве что горы и удивительной формы серебристо-белые и прозрачные скалы располагались не хаотично, а в геометрически закрученном спиралевидном порядке. И все они плавно изменяли форму, дышали, текли снизу вверх, вибрировали, пульсировали, исчезали и появлялись вновь.
Почва в этом мире представляла собой толстый слой серебристо-перламутрового мха, по которому можно было ходить, как по упругому батуту. Небо как таковое отсутствовало. Вместо него над текучим ландшафтом нависало самое настоящее оловянно-свинцовое море с белыми барашками волн и пены. Море кипело и выстреливало вниз фонтаны, перетекающие в скалы и создающие невиданной красоты конструкции.
А между скалами текли потоки призрачных геометрических фигур, чем-то похожие на толпы пешеходов на улицах земных городов. Фигуры сталкивались, входили друг в друга, изменяли форму, таяли, внезапно вспыхивали, взрывались, а иногда превращались в черные сосульки и исчезали.
Этот мир был наполнен удивительной жизнью и сам был живым, непредсказуемо изменчивым, разнообразным, таинственным и… чужим. Непрошеные гости ему были не нужны. Он их просто не замечал. Уже на второй минуте созерцания ландшафта люди почувствовали головокружение и неприятные судороги в желудке: их вестибулярный аппарат не выдерживал качания пространства вокруг и смены цветовых гамм.