Крисп Видесский
Шрифт:
– Ты получишь достойную награду, ведущий Зурул. – Крисп повернулся к слушающим с любопытством халогаям. – Вагн, вызови из бараков… м-м… полк Ризульфа. Пусть скорым маршем отправляются к Собору. И напомни им, что это бунт, а не война, – если начнут убивать, кого попало, весь город вспыхнет.
– Слушаюсь, твое величество. Полк Ризульфа. – Вагн отдал честь и побежал к баракам. При каждом шаге тяжелая соломенная коса шлепала его между лопаток.
– А когда мы установим порядок – богом благим клянусь, мы его установим, – Крисп повернулся к Лонгину, –
– Разумеется, ваше величество. Немедленно. В Тронную палату, вы сказали? Не сюда?
– Нет. Бунт после проповеди – дело серьезное. Я хочу напомнить Пирру, насколько оно мне не нравится. Допрос в Тронной палате самое подходящее средство напоминания.
– Будет исполнено, ваше величество. – Лонгин скрылся за дверью, пошевеливая губами, – вероятно, составлял приглашение.
Крисп глянул на северо-восток, в сторону Собора. Здания дворца скрывали огромный купол и золотые шары, венчающие шпили Собора, но бунту часто сопутствует поджог. Черного столба дыма видно не было. В конце концов, сейчас же осень, с надеждой подумал Крисп.
Хотя дождя нет, стены и заборы не могли высохнуть.
Он зашел в палаты. Прибежал Лонгин с приглашением патриарху.
Крисп прочел, кивнул, поставил подпись и приложил печать.
Постельничий унес пергамент. А Крисп остался ждать. Он знал, что отдал верные приказы. Но даже у императорской власти есть предел. Чтобы исполнить приказ, нужны верные люди.
Солнце клонилось к закату, когда гонец от Ризульфа принес весть, что беспорядки подавлены.
– Да, – весело добавил гонец, – пару голов расколотили.
Городским без кольчуг против нас и так никуда, да они еще друг друга молотили. Гражданские, – добавил он презрительно.
– Я хочу видеть арестованных, – сказал Крисп, – и узнать, что их завело.
– Мы нескольких взяли, – согласился гонец. – Послали их в тюрьму под зданием чиновной службы на Срединной улице.
– Туда и пойду, – решил Крисп, радуясь, что может хоть что-то сделать. Но выйти на улицу и добежать до массивного здания из красного гранита, как простолюдин, император Видесса не мог.
Чтобы покинуть дворец, ему требовались взвод халогаев и дюжина зонтоносцев. И чтобы собрать эту свиту, ушло столько времени, что потребовались и факельщики.
Кто-то из дворцовых евнухов, должно быть, успел предупредить тюремщиков и солдат в здании чиновной службы, ибо те уже ждали прибытия императора. Криспа провели в комнату этажом выше собственно тюрьмы, над землей, и, стоило ему сесть, тюремщики приволокли скованного горожанина.
– На пол перед его величеством! – рыкнул один из стражников.
Горожанин опустился на колени и неуклюже бухнулся на живот.
– Ваше величество, – пояснил стражник, – это некий Копризиан, пытавшийся разбить череп нашему солдату.
– И разбил бы, ваше величество, –
– Неважно, – отмахнулся Крисп. – Я хочу знать, с чего началась драка.
– Так и я хочу, – ответил Копризиан. – Я что – кто-то мне врезал сзади. Я обернулся и ему звезданул – то есть, я думаю, что ему, потому как вокруг толпа народу бегала, все орут про еретиков, скотосолюбцев и Фос знает о чем еще. Ну, тут я разошелся. А потом какой-то сволочной кольчужник обломал копье о мою башку, и очнулся я уже тут.
– Ясно. – Крисп повернулся к тюремщикам:
– Уведите его.
Похоже, он влез в драку и получил массу удовольствия. Приведите мне человека, который был при начале бунта, или кто его начал, если такой дурак признается. Я хочу добраться до корней.
– Слушаемся, ваше величество, – хором ответили стражники. Пошли, ты, – добавил один из них, выводя Копризиана. Через некоторое время они вернулись, ведя человека средних лет в лохмотьях шикарной некогда туники.
– Это некий Миндей, – сказал стражник. – Схвачен на площади перед Собором. На пол, ты!
Миндей пал ниц с ловкостью человека, который делает это не в первый раз.
– С позволения вашего величества, – произнес он, вставая, – я имею честь служить старшим письмоводителем гипологофета Грипа.
Казначейский чиновник средней руки, подумал Крисп.
– Мне очень не нравится, Миндей, что люди, давшие клятву поддерживать государство, начинают мятежи, – сказал он. – Как ты мог так опозориться?
– Я лишь хотел выслушать проповедь пресвятого отца Пирра, ваше величество, – ответил Миндей. – Его слова всегда просвещают меня, а сегодня он был особенно красноречив. Он говорил о благородном рвении в изгнании Скотоса из наших жизней и из нашего города. Даже некоторые священники, сказал он, слишком долго терпели соседство зла.
– Да ну? – Под ложечкой у Криспа засосало.
– Да, ваше величество, и в этом немалая доля правды. – Миндей, как смог со скованными руками, начертил на груди солнечный круг.
– Выходя из Собора, люди, как всегда бывает, обсуждали проповедь. Кто-то помянул нескольких священников, известных своим попустительством. А потом кто-то заявил, что Скотос получит свое и от избыточного рвения святых отцов. Кто-то счел это намеренным оскорблением отца Пирра, и… – Цепи звякнули – Миндей пожал плечами.
– А ты, значит, совершенно невинен? – спросил Крисп.
– Совершенно, – ответил Миндей с подкупающей искренностью.
Один из тюремщиков прокашлялся.
– При поимке у сказанного Миндея были найдены пять кошельков, помимо его собственного.
– Действительно казначейский чиновник, – заметил Крисп.
Тюремщики расхохотались. Миндей изобразил невинность – с ловкостью человека, который делает это не в первый раз.
– Ладно, – сказал Крисп, – отведите его в камеру и приведите другого.