Кристалл, несущий смерть
Шрифт:
– Работает. Это потрясающе! – в восторге бормотал Калан. – Камень видит все, что видите вы, дорогой герцог. Куда бы вы ни пошли и что бы ни сделали, нам сразу станет об этом известно.
Хоукмун попытался что-то сказать, но не смог. Дыхание его перехватило, и в груди что-то сжалось. Он вновь коснулся теплого камня, столь схожего с его плотью и столь чуждого ей.
– Что вы сделали со мной? – спросил он после долгого молчания. Голос его по-прежнему оставался бесстрастным.
– Нам было необходимо подстраховаться, – хихикнул Калан. – Сейчас у вас во лбу красуется часть живой машины, и стоит нам лишь пожелать, как вся ее энергия перейдет Черному Камню, тогда…
Хоукмун застыл:
– И что будет тогда?
– Камень разрушит ваш мозг, герцог Кельнский.
Барон Мелиадус Кройденский вел Дориана Хоукмуна сверкающими коридорами дворца; на поясе у герцога красовался меч. На нем были те же самые доспехи, что он носил в Кельнской битве. Коридоры понемногу расширялись, и вот наконец барон ввел Хо-укмуна в огромное помещение, скорее напоминавшее широкую городскую улицу. Вдоль стен выстроились воины в масках Ордена Богомола. Массивные двери, сложенные из мозаичных плит, преградили им путь.
– Тронный зал, – шепотом объявил барон. – Сейчас вы узрите перед собой короля-императора.
Двери начали медленно открываться. Тронный зал ослепил Хо-укмуна своим величием. Все вокруг сверкало и блестело, откуда-то слышалась музыка. С балконов, что рядами поднимались к куполообразному потолку, ниспадали пышные стяги пятисот самых благородных семей Гранбретании. Выстроившись вдоль стен и салютуя огнеметами, стояли солдаты Ордена Богомола в масках и черно-золотых доспехах. За ними толпились придворные. Сейчас все они с любопытством осматривали вошедших – барона Мелиадуса и герцога Хоукмуна.
На другом конце зала висело нечто странное, и Хоукмун поначалу никак не мог рассмотреть, что это такое. Он прищурился.
– Тронная Сфера, – шепотом пояснил Мелиадус. – Теперь следите за мной внимательно и повторяйте все мои движения.
С этими словами он двинулся вперед.
В зале царило настоящее буйство красок. Здесь было множество самых удивительных вещей, но Хоукмун не замечал ничего, ибо взор его был прикован к Сфере. Казавшиеся карликами в огромном тронном зале, Хоукмун с Мелиадусом размеренным шагом двигались вперед. Справа и слева от них в боковых галереях раздавались фанфары.
Подойдя чуть поближе, Хоукмун вскоре уже смог рассмотреть Тронную Сферу, и увиденное потрясло его. Сфера была заполнена молочно-белой жидкостью, которая слегка колыхалась. Временами казалось, будто на поверхности жидкости появляется радужное сияние, которое то исчезает, то возвращается вновь. В центре Сферы плавал невероятно древний старец с непропорционально крупной головой, который чем-то напомнил Хоукмуну человеческого зародыша. Кожа его была сморщенной, конечности почти атрофировались, но глаза… в глазах горела жизнь.
По примеру Мелиадуса, Хоукмун опустился перед Сферой на колени.
– Поднимитесь, – раздался голос.
Услышав его, Хоукмун вздрогнул. Голос доносился из Сферы, и это был звучный, мелодичный, полный жизни голос молодого человека, в самом расцвете сил и здоровья. На мгновение Хоукмун поразился – неужто это голос самого императора.
– Король-император, позвольте представить вам Дориана Хоукмуна, герцога Кельнского, которого я избрал для выполнения вашего задания. Помните ли, государь, я поделился с вами своим планом? – Мелиадус склонился в почтительном поклоне.
– Мы прилагаем немало усилий и изобретательности, чтобы заставить графа Брасса сотрудничать с нами, – прозвучал пленительный голос. – Мы во всем полагаемся на вас, барон Мелиадус.
– И имеете для этого все основания. Вам известны мои прежние заслуги, ваше величество, – Мелиадус вновь поклонился.
– Не забыли ли вы предупредить герцога, какое наказание неизбежно ждет его, если он вздумает пойти на предательство? – зловеще вопросил сладкозвучный голос. – Вы сказали ему, что мы способны уничтожить его, где бы он ни оказался?
Мелиадус кивнул.
– Он предупрежден обо всем, о могущественнейший император.
– А поведали ли вы ему, что камень в его черепе все видит и передает нам? – сладострастно спросил голос.
– Да, о благороднейший из монархов.
– И вы хорошо объяснили ему, барон, что стоит нам лишь заподозрить его в измене, – а сделать это будет очень просто, наблюдая за выражением лиц собеседников, – как мы тут же перенаправим в камень всю энергию машины? Сказали ли вы ему, что в этом случае камень разрушит его мозг и превратит его в жалкого безумца?
– Ему это известно, великий император.
Существо в Сфере тоненько захихикало.
– Взгляните на него, барон. По-моему, угроза безумия отнюдь не пугает нашего пленника. Вы уверены, что камень не успел подействовать на него?
– Это его обычное состояние, о бессмертный владыка. Глаза старца пристально уперлись в Дориана Хоукмуна:
– Герцог Кельнский, вы заключили сделку с бессмертным императором Гранбретании. Это был знак нашего милосердия – предложить нечто подобное одному из наших рабов. И вам надлежит служить нам верой и правдой, ежесекундно памятуя, что отныне судьба ваша связана с судьбой величайшей расы, когда-либо появлявшейся на этой планете. Наш интеллект и могущество дают нам право владычествовать над землей. И очень скоро этим правом мы воспользуемся в полной мере. Любой, кто поможет нам в достижении этой благородной цели, заслужит наше одобрение и благодарность. Так ступайте же, герцог Кельнский, и постарайтесь заслужить его.
Сморщенная головка повернулась, острый язычок высунулся изо рта и коснулся крошечного шарика, плавающего у стены Сферы. Сфера начала гаснуть, и вот уже в ней остался виден лишь неясный силуэт похожего на эмбрион тела императора, последнего и бессмертного отпрыска династии, основанной почти три тысячелетия назад.
– Помни о силе Черного Камня, – промолвил на прощание старец, и сверкающая Сфера превратилась в тусклый черный шар.
На этом аудиенция подошла к концу. Кланяясь, Мелиадус с Хоукмуном попятились к дверям, затем, развернувшись, покинули тронный зал. Однако ни барон, ни его повелитель не могли предвидеть всех последствий этой встречи. В истерзанном мозгу Хоукмуна в самых тайных глубинах его сознания зародилось неясное возбуждение. Возможно, причиной тому был Черный Камень.