Кристалл, несущий смерть
Шрифт:
Граф Брасс подозвал своего герольда. Воин подошел, высоко подняв фамильное знамя Брассов – красная латная рукавица на белом фоне.
С вершины холма граф Брасс, Хоукмун и фон Виллах наблюдали за тем, как ползли по болоту солдаты империи.
Сначала Хоукмун увидел Мелиадуса, а чуть позже и Азровака Микосеваара. Московит одним из первых перебрался через болото и сейчас уже приближался к подножию холма.
Хоукмун выехал ему навстречу.
И вот он увидел перед собой ястребиную маску с рубиновыми глазами.
– Ага! Хоукмун! Тот самый пес, что осмелился беспокоить нас! Сейчас мы посмотрим, каков ты в открытом бою, предатель!
– И
Микосеваар взревел от ярости и, взяв двуми руками боевой топор, пошел на Хоукмуна. Герцог спрыгнул с коня и приготовился защищаться.
Первый удар пришелся в щит, и Хоукмун вынужден был попятиться, чтобы не потерять равновесия. Последовал еще удар, отколовший кусок от щита Хоукмуна. Герцог в долгу не остался. Взмахнув мечом, он опустил его на закованное в доспехи плечо московита – раздался звон и брызнул сноп искр. Соперники стоили друг друга. Не обращая внимания на кипящую вокруг битву, они обменивались могучими ударами. Потом краешком глаза Хоукмун заметил фон Виллаха, бьющегося с Мигелем Хольстом, эрцгерцогом Лондры, равным ему и по силе, и по возрасту. Граф же, ловко расправляясь с менее искусными противниками, искал в толпе Мелиадуса, но тот, видимо, решил понаблюдать за ходом сражения со стороны.
Занимавшим более выгодную позицию воинам Камарга удавалось успешно сдерживать атаки гранбретанцев.
Щит Хоукмуна превратился в бесполезный кусок металла, и он, отбросив его в сторону, взял в обе руки меч и уже им отражал удары Микосеваара. Оба хрипели от напряжения, то толкая соперника в надежде сбить его с ног, то нанося колющие удары.
Хоукмун вспотел и тяжело дышал. Неожиданно он поскользнулся и упал на колено. Микосеваар, не мешкая ни секунды, шагнул вперед и, подняв топор, приготовился обезглавить врага. Хоукмун бросился ему под ноги. Микосеваар упал, и они, вцепившись друг в друга, покатились по склону.
Очутившись в болотной жиже, они остановились. Ни один не потерял оружия, и поэтому, поднявшись на ноги, оба были готовы продолжать поединок. Хоукмун оперся о труп лошади, размахнулся и ударил. Не наклонись вовремя московит, удар мог бы сломать ему шею, а так лишь сбил шлем с головы, открывая горящие безумные глаза и белую пышную бороду. Наемник попытался топором распороть Хоукмуну живот, но герцог успел отразить удар. Выпустив из рук меч, Хоукмун со всей силой толкнул Микосеваара в грудь, и тот упал, распластавшись на спине. Пока он, карабкаясь в грязи, пытался встать, Хоукмун схватил меч, высоко поднял и опустил ему на голову. Московит взвыл от боли. И снова высоко взлетел и опустился меч Хоукмуна. Азровак Микосеваар издал душераздирающий вопль, который почти сразу же оборвался. Хоукмун продолжал наносить удары до тех пор, пока не заметил, что перед ним уже лежит совершенно обезображенное тело. И только тогда он обернулся, чтобы посмотреть, как идет сражение.
Сразу трудно было разобраться. Повсюду валялись трупы людей и лошадей. Битва в воздухе была почти окончена – несколько орнитоптеров еще кружили в воздухе, но фламинго было намного больше.
Неужели Камарг одерживает победу?
Хоукмун обернулся и увидел двух наемников, бегущих к нему. Он наклонился и поднял окровавленную маску Микосеваара. Показав ее им, он рассмеялся:
– Смотрите! Ваш командир мертв! Я убил его!
Воины остановились в нерешительности, затем попятились и обратились в бегство. В Легионе Стервятников не было такой железной дисциплины, как в орденах Империи Мрака.
Хоукмун устало перешагивал через трупы. Сражение здесь почти закончилось. Лишь на склоне холма фон Виллах, издав победный клич, добивал Мигеля Хольста и готовился встретить бегущих к нему солдат эрцгерцога. Кажется, фон Виллаху помощь не требовалась. Тогда Хоукмун побежал на вершину холма, чтобы оттуда увидеть полную картину сражения.
Трижды обагрил он кровью меч, прежде чем смог добраться туда. Огромная армия, приведенная Мелиадусом, поредела раз в шесть, а то и больше.
Половина знамен Империи Мрака была повержена и втоптана в грязь. Четкие боевые ряды имперской пехоты сломались, и Хоукмун увидел нечто невероятное – формирования разных орденов смешались, тем самым приводя в настоящее смятение воинов, привыкших сражаться бок о бок лишь со своими «братьями».
Хоукмун видел графа, бьющегося сразу с несколькими всадниками, и вдалеке – штандарт Мелиадуса. Со всех сторон знамя обступили люди Ордена Волка. Барон неплохо позаботился о себе. Потом Хоукмун увидел и других военачальников, среди них были Адаз Промп и Йорик Нанкенсен. Они направлялись к Мелиадусу, и было ясно, что они готовы отступить, но вынуждены ждать приказа барона.
Хоукмун мог предположить, о чем они говорят Мелиадусу – о том, что цвет армии, лучшие ее воины погибли и что такие потери не стоят какой-то крошечной провинции.
Но трубы глашатаев молчали. Очевидно, Мелиадус продолжал упорствовать.
Подъехал фон Виллах. Он снял шлем и широко улыбнулся Хоукмуну.
– Думаю, что мы их побеждаем – сказал он. – А где граф?
– Там, – улыбнувшись, указал Хоукмун. – Во всей своей красе. Надо бы узнать у него, что дальше делать. Гранбретанцы в растерянности. Они явно хотят покинуть поле боя. Можно было бы немножко подтолкнуть их к этому.
Фон Виллах кивнул:
– Пусть граф решает. Я пошлю к нему человека.
Он повернулся к ближайшему всаднику, что-то сказал ему, и тот быстро стал спускаться по склону.
Минут через десять граф подъехал к ним.
– Я зарубил пятерых военачальников, – сказал он с видимым удовлетворением, – но Мелиадусу удалось ускользнуть.
Хоукмун повторил то, что говорил фон Виллаху. Граф согласился, и вскоре уже пехота Камарга пошла в наступление, уверенно тесня гранбретанцев.
Хоукмун нашел себе нового коня и возглавил атаку. Он мчался, нанося сокрушительные удары, снося головы с плеч и отрубая конечности. С ног до головы он был забрызган кровью. Пробитая во многих местах кольчуга едва держалась на нем. Грудь покрывали синяки и царапины, рука кровоточила, и боль в ноге причиняла сильнейшие муки, но он не обращал на это внимания – жажда крови овладела им, и он убивал человека за человеком.
Скачущий рядом фон Виллах сказал ему в минуту относительного спокойствия:
– По-моему, ты решил в одиночку расправиться с ними.
– Я не остановлюсь, даже если их кровь затопит эту долину, – ответил Хоукмун. – Я буду истреблять их, пока они все не подохнут.
– Ты такой же кровожадный, как и они, – с иронией в голосе сказал фон Виллах.
– Нет. Я кровожаднее! – крикнул Хоукмун, вырываясь вперед. – Для них-то это забава!
И он продолжал беспощадно убивать.
Но вот наконец военачальники, кажется, убедили Мелиадуса: герольды затрубили отбой, и оставшиеся в живых гранбретанцы обратились в бегство.