Кристалл огня
Шрифт:
И наконец душа Мариссы нашла душу Брейса. Его состояние ужаснуло ее.
Он очень ослаб, поняла она. И, не сознавая этого, может забрать все ее жизненные силы. Инстинкт самосохранения убеждал ее отстраниться от Брейса, перекрыть тот канал, по которому уходила ее жизнь.
Но усилием воли Марисса подавила голос инстинкта, продолжая питать душу Брейса.
Да, она готова пожертвовать собою ради него!
Когда их души слились навеки воедино, она коснулась самого заветного в его душе и испытала странное ощущение. Марисса услышала
Свет и голос исчезли.
– Марисса? – прошептал Брейс и удивленно огляделся. – Где я? Помню падение, сильный удар… потом страшную боль и темноту…
– Я постаралась помочь тебе, а потом Родак тащил тебя на себе.
– Ты спасла меня, Марисса, – пробормотал Брейс. – Теперь уже ты силами своей души и любви вернула меня к жизни.
Она отвернулась, не выдержав его взгляда.
– Марисса, милая моя госпожа, – прошептал Брейс. – Я сказал что-нибудь не то?
Она обратила к нему взор, затуманенный слезами:
– Я… я полюбила тебя всей душой слишком поздно. Только когда ты умирал в моих объятиях, я наконец поняла, как много ты для меня значишь. Ах, Брейс. Я… я никогда не была достойна тебя. Никогда!
Его прекрасное лицо озарилось нежностью.
– Ты единственная женщина, о которой я мечтал, госпожа. Никто не мог бы спасти меня. Никто, кроме тебя, Марисса.
Он взглянул на сидящего у костра Родака:
– Ну что, старина, ты еще не устал от наших дел?
«Разве мы уже разбогатели?»
Брейс невольно усмехнулся:
– Еще нет, но близки к этому, клянусь.
Он попытался приподняться, но сморщился от боли:
– О боги, по мне словно пробежало стадо кабанов!
Попробовав двинуть левой рукой, он обнаружил, что она прибинтована к туловищу.
– В чем дело? – спросил Брейс.
– Ты вывихнул руку, – объяснила ему Марисса, – и поранил себе лоб и спину. Не повреждено ли у тебя что-нибудь еще?
Брейс прислушался к своим ощущениям:
– Я не слишком хорошо вижу правым глазом, но, кроме этого, все в порядке. Надеюсь, что буду жить.
– Но что произошло во время подъема? – спросила Марисса.
Брейс покачал головой:
– Скорее всего кристалл счел момент подходящим, чтобы уничтожить меня. Теперь мы почти рядом с ним. Благодаря твоим усилиям завтра я смогу двинуться в путь.
– Ты спятил! – воскликнула Марисса. Брейс улыбнулся:
– Раны не сделали меня инвалидом. Один глаз в порядке, рукой я тоже могу владеть, если придется. И еще, как я понимаю… – Он помолчал и прислушался к себе, – подпитывая меня энергией, ты наделила меня чем-то, чего у меня никогда не было. Силами… и уверенностью. – Лицо его выразило решимость. – Завтра нам надо выступать.
– Ты самый упрямый болван… – Марисса вздохнула и покачала головой. – Впрочем, почему это удивляет меня?
Она застегнула куртку.
– Куда ты собралась?
Марисса поплотнее укутала его одеялами.
– Никуда. Просто пора заняться ужином. А ты пока отдохни.
Он оживился:
– Тушенка? Да еще мясная?
– Мясная? – с гримасой отвращения переспросила Марисса. – Ну что ж, поскольку ты так слаб, я, так и быть, брошу туда несколько кусочков мяса. Но только для того, чтобы ускорить твое выздоровление.
Слабая улыбка тронула губы Брейса.
– Спасибо тебе, Марисса.
Брейс снова улыбнулся и лег на спину, глядя, как Марисса готовит еду. Мало-помалу его глаза смежил сон.
Вскоре Брейса разбудил Родак. Съев целый котелок похлебки, Брейс в изнеможении откинулся на одеяло. Спустя полчаса, он уже похрапывал, несмотря на все усилия не засыпать.
Теперь он проспит несколько часов, думала Марисса, глядя на него сквозь дым костра. Действие легкого снотворного, которое она подмешала ему в похлебку, закончится к полудню. Девушка надеялась, что снотворное и усталость дадут такой глубокий сон, что даже кристалл не пробьется в его сознание.
И все же она приглядывала за ним и после полуночи. Брейс должен отдохнуть хотя бы сутки, прежде чем снова тронуться в путь. Фирокс и кристалл подождут. Убедившись, что кошмары не преследуют Брейса, Марисса наконец задремала.
Но оказалось, что у Брейса иные намерения. Когда Марисса и Родак проснулись, его уже не было.
К тому времени, когда солнце поднялось над горизонтом, Брейс уже несколько часов был в пути. Он направлялся на север, в глубь горной страны. Брейс шел с трудом, и боль от ран мешала ему думать о сложности предстоящей задачи. Одна рука бессильно висела, глаз заплыл. Брейс напряг все свои силы, чтобы пересечь заснеженное пространство.
По мере того как он шел, руки и ноги наливались усталостью и теряли чувствительность, а боль в мышцах и суставах нарастала. Брейс внезапно вспомнил о кошмаре прошлой ночи.
Почему-то этот кошмар был не таким мучительным, как предыдущие, словно энергии кристалла приходилось преодолевать теперь какую-то дополнительную преграду. А может, Фирокс на время поместил его в шкатулку? Только этим можно объяснить те передышки, которые время от времени получал Брейс. Шкатулка, похоже, препятствовала излучению отрицательной энергии кристалла.
Хотя кошмар этой ночи был таким же, как и предыдущий – убийство Мариссы, – Брейсу удалось устоять и проснуться самому. Тогда, тяжело дыша и обливаясь потом, он увидел, что Марисса и Родак крепко спят.
Лежа у костра, он смотрел на Мариссу, чувствуя, как в нем нарастает непреодолимое желание убить ее. Брейсу все же удалось преодолеть его, хотя он дрожал всем телом, ибо приложил слишком много усилий, чтобы противостоять этому желанию. К тому же его безумно испугало, что кристалл снова пытается воздействовать на его подсознание.