Кристалл памяти (сборник)
Шрифт:
— Гроза, — подумал Агинский, — опять гроза, как тогда.
Он был один в комнате общежития и избегал смотреть на две пустые кровати с панцирными сетками, на которых не было ничего, кроме скатанных в рулоны матрасов.
Послышался совсем уже оглушительный раскат.
«Прямо над головой, — помыслил Агинский. — Перун ударил или Юпитер? Это же надо такому присниться! Целая космическая опера. Как там Шива кричал: «Вы спорите об одном и том же…»
С быстротой молнии пронзила его мозг некая мысль, заставившая резко сесть на постели.
— Ух ты! — сказал он вслух. — А ведь это ответ! Он вскочил с
— Ведь точно! Так оно и есть! Все сходится! Вячеслав распахнул окно, в комнату ворвались дождь и ветер. Он с наслаждением вдыхал упоительный воздух, огромным усилием воли подавляя в себе желание броситься к ближайшему автомату и звонить среди ночи следователю Холмскому.
Наконец он закрыл окно, плюхнулся в постель и заснул сном человека, сделавшего доброе дело.
IX
Утром, едва только Холмский занял свое рабочее место, пред ним предстал техник-наладчик Вячеслав Агинский.
— Я все знаю, — выпалил он, не здороваясь. — Могу вам рассказать, как все было.
Следователь невольно приподнял брови.
— Это только гипотезы или у вас есть и доказательства?
Вопрос заставил Агинского несколько приглушить тон, но уверенности не отнял.
— Нет, доказательств в обычном смысле у меня нет. Но вы послушайте и сами поймете, что иначе быть и не могло.
— Что ж… — следователь врубил диктофон.
— Последний раз мы с вами разговаривали три дня назад. И знаете, все три дня я голову ломал: что же у нас произошло? С одной стороны, я ни на секунду не мог поверить, что Колька… то есть Морозов, мог убить Лихачева, а с другой стороны… Обстоятельства действительно странные. А у вас, кстати, какие-нибудь новые факты есть?
Следователь покачал головой:
— Ничего нового. Стою на мертвой точке.
— А Морозов? Что-нибудь говорит?
— Все то же. А когда просишь объяснить все несуразицы — угрюмо замолкает, и ничего из него не выжмешь.
— Да… Так вот согласитесь, что самая простая версия, будто Лихачева действительно убила молния. То есть не прямо, а из-за того, что ключ этот после взрыва ему в голову попал.
— Да, это самое напрашивающееся объяснение, но…
— Вот именно, но! Все упирается в необъяснимое поведение Морозова. Давайте еще раз восстановим события. Значит так: мы вчетвером — Лихачев, Морозов, Ступов и я сидим в своей комнате и забиваем козла. Тут нас вызывают в цех. Я и Лихачев подымаемся, идем по вызову. Морозов и Ступов остаются. Морозов садится у телевизора, чтобы за нами наблюдать, Ступов собирает костяшки. В цехе я переключаю манипуляторы и остаюсь у стойки управления. В общем-то мне больше там делать нечего, но я остаюсь на всякий случай. Лихачев в 15 46приступает к осмотру манипулятора. По телевизору за ним наблюдают три человека: Морозов, нач. цеха и нач. смены. Примерно в это же время в нашу комнату влетает шаровая молния. Когда она проходит мимо ящика, чуть ли не касаясь задней части кинескопа, Морозов срывается с места и с криком «Мишка!» бросается из комнаты. Это было в 15 47. По его словам, в это мгновение на экране он увидел убитого Лихачева и кого-то склонившегося над ним. Кого, он не узнал. Оба наших начальника ничего такого на своих экранах не наблюдают. Они видят, как в 15 48(т. е. через минуту) на экранах появляется Морозов и задает Лихачеву тот самый вопрос: «Ты жив?!» Лихачев, естественно, реагирует — удивляется. Морозов в замешательстве ретируется, подходит ко мне и рассказывает про шаровую молнию.
Я выбегаю во двор в надежде ее увидеть. Действительно — молния пролетает по двору и влетает в цех. Тут меня поражает непонятный страх, и я стою на месте не в силах двинуться. Молния залетает в цех, а в это время Колька, который никак не может понять, что же он видел на экране, снова возвращается к Лихачеву. Молния подлетает к ним, взрывается, отброшенный ключ попадает в голову Лихачеву. Лихачев убит наповал. Морозов наклоняется над ним, машинально подымает ключ. И тут его постигает шок: ведь это все он уже видел несколько минут тому назад. Естественно, что он не узнал того, кто склонился над телом: ведь это был он сам. Трудно узнать себя со спины.
— Но как, как он мог увидеть то, что еще должно было случиться? Да еще и увидеть самого себя?
— Сейчас объясню. Я уже говорил, что все три дня ломал себе голову над этим, а нынешней ночью была гроза и мне такой странный сон приснился… Проснулся, вспомнил сон, и тут-же меня и озарило. Работает все-таки подсознание, работает…
Дело в том, что в своих рассуждениях мы не учитывали молнию. Она для нас была просто случайным побочным фактором, а на самом деле в ней то все и дело.
— Как же не учитывали? Ведь по версии Морозова, Лихачев именно из-за нее погиб,
— Не только это. Во всех странностях дела повинна тоже она. Вы знакомы с понятием многомерных пространств?
Следователь слегка оторопел.
— А что, это имеет отношение к делу?
— Самое непосредственное.
— Ну, в общем, знаком. Почитываю на досуге «Знание — сила».
— А я занимался этим более серьезно. У меня курсовая посвящена философским проблемам пространства-времени.
Теперь еще вопрос: какой геометрической формой можно характеризовать обычную линейную молнию?
— Ну, что-то вытянутое, ветвящееся, извивающееся. Жгут такой искривленный…
— Можно ее назвать длинным, извивающимся цилиндром?
— Пожалуй, можно.
— Если такой цилиндр пересечь плоскостью — какую форму будет иметь срез?
— Форму круга.
— Верно. А теперь по аналогии. Если представить, что цилиндр этот проходит сквозь четырехмерное пространство и пересекается пространством трехмерным — какую форму будет иметь срез?
— Форму объемного трехмерного шара.
— Отлично. А теперь представьте себе, что шаровая молния — это просто пространственный срез обычной линейной молнии, которая вытянута в четвертом измерении.
Следователь бросил быстрый взгляд на Агинского.
— Я, кажется, улавливаю вашу мысль. Но ведь мы живем в трехмерном мире. Четвертого измерения не существует.
— А время? В теории относительности именно оно рассматривается как четвертое измерение. Представьте, что шаровая молния — это всего лишь фрагмент, пространственное сечение обычной линейной молнии. Но только такой молнии, которая на своем пути соединяет не две точки пространства, а две точки во времени.