Моя туманная и нежная,исполосована бичами,не согрешившая, но грешная,совсем с не женскими плечаминевыбираемая Родина —печально-сказочная Русь, —я твой герой и твой юродивый,твой Пересвет и Златоуст,и нескончаемое пениевесёлых лип и сонных трав,и новое стихотворение,в котором твой полынный нравмоё грядущее и прошлое,как повилику, закрутил.Но за меня, моя хорошая,прости, кого я не простил.Ты вся в рябиновом пожарище,и знаком вечного огняв
ночи, за облаком блуждающей,благослови на жизнь меня.
«Ах, какой суматошный праздник…»
Ах, какой суматошный праздник!Ах, какое вокруг веселье!Среди сотен похмелий разных —это худшее из похмелий.Мы живём, пропивая Бога,мы пропили и стыд, и совесть!Надо вроде бы так немного —не желать воровства и крови.Но ублюдки в Кремле воруют,но ворует татарин-дворник.Вот и пьёт человек, лютует,пропивая России корни.Забываем, кто был Кутузов,Невский и Александр Суворов.И страну потащило юзом…Под камланье жидовской сворысоглашаемся жить с позором.
Баллада о времени
Время – наших надежд ипостась.Время – странная сила природы.Существуем мы, плача, смеясь,и не помним прошедшие годы.Призадумайтесь прежде: зачемвремя делает вас человеком?Может, проще без всяких дилеммв бочке жить, наподобие греку.Ни к чему больше ветер ловитьи кормить из руки Гамаюна.Пряжа времени – тонкая нить —может сделать красивым и юнымили дедом в четырнадцать лет…Для него ни кнута, ни уздечки.Мир по-прежнему в дрёму одет,лунный луч, словно тонкая свечка.Мне себя почему-то не жаль,я во времени – точка пунктира.Время – наших надежд пасторальи критерий подлунного мира.
«Время тает, как лёд на реке…»
Время тает, как лёд на реке,осторожно так… медленно тает…Испаряются буквы в строке,словно стая на юг улетает.Исчезает стремленье любить:верным рыцарем быть – это пошло.Лучше лунным лучом серебритьвсе духовные записи в прошлом.Но закручено время в спираль,дни проходят быстрее, быстрее…Вот такая у нас пастораль.А закат всё сильней пламенеет!Коллапс времени душит меня,подгоняя к заветному раю.Я поэт. Я источник огня,только время во мне догорает.Края нет в искривленьи времён,так откуда же волны набата,так откуда же времени стон,будто Русь погубили когда-то?Не сейчас, а в прошедших веках,мы – давнишних времён отголоски,и несём в стихотворных строкахпамять времени – смерти полоски…Плоскость неба зажата в тоске,будто двери закрытого рая.Время тает, как лёд на песке,осторожно так… медленно тает…
Ересиарх
Я жить хотел, остепенясьот равнодушия и скотства,как прежде, плача и смеясь,струясь в потоке идиотства.Но отворился край небес,раскрылся смрадный запах тленья,и я опять взвалил свой крестодной строкой стихотворенья.И я кричу! И я ору:– Куда вы вновь бредёте, люди,под зачумленье на пируи дармовой калач на блюде?!Ведь ваша Родина вразнос,враздрызг Европе продаётся.Ваш бронепоезд под откос,и вся Америка смеётсянад лохотронством россиянв колониальном Москвабаде.Проснись, Россия! Я не пьян!Я строевым, как на параде,шагаю нынче по странек недопришедшим переменам.Я
жив ещё! Но я в дерьме,а значит, где-то есть измена.Кто превращает нас в утиль?!В баранов?! Пьяниц?! Попрошаек?!И это горе. Это быль.И журавлей исчезла стая.
«Белый вальс посещает Москву…»
Белый вальс посещает Москвуна Покров Богородицы. Слышишь?Ветер треплет живую листвуи струится позёмка по крышам.Дышит осень прохладой в лицо,облицована золотом клёнов,и Садовое дремлет Кольцо,и машины ворчливые стонут.Белый вальс, белый дым, белый цвети последние сполохи счастья,будто вальс на Параде Планетразразился дождливым причастьем.И поток бесконечных дождейв белом вальсе Москву растревожил.Это наше с тобой абрежеи суровая сущность, быть может.И не слёзы струятся из глаз,это просто дождя позолота.Белый дым, белый цвет, белый вальс —радость женщины, радость полёта.
«День отравлен погодой. Вышло время летать…»
День отравлен погодой. Вышло время летать.Что за странная мода – в октябре умирать?!Что за странное солнце за небесной канвой,будто гелий и стронций взорвались над Москвой?Волчий вой не услышан – хочешь плачь,хочешь пой.Я гуляю по крышам, как московский слепой.Но пишу угольками на краях облакови, встряхнувши руками, слышу дребезг оков.Капли крови роняю на чужие ножи,и меня обнимает смерть по имени Жизнь.
«Гордая, горькая, но нераздельная…»
Гордая, горькая, но нераздельнаяРодина татей и вечных бродяг,Русь моя, радость и грусть беспредельная,я твой глашатай, поэтому наг.Душу вскрывая в своём словотворчестве,вечно рыдаю и вечно смеюсь.Но не один я в пустом одиночестве,значит, жива ещё матушка-Русь.Царской стерлядкой да булкой с черёмухойперекушу у развилки дорог,Выпью из кружки, наполненной доверху,чаю на травах, помиловал Бог.И зашагаю степями-столетьямив синь облаков да в полынный закат.Русь мою ангелы Божьи приветили —всякий из русичей волен и свят!
Плач Ярославны
Я светом, я тьмой, я слепою дождинкойтебя ожидаю на русских ветрах.В далёких краях я простой паутинкойк тебе прилечу, чтоб развеялся прах.И ты бы восстал, будто Феникс из пепла,и снова почувствовал меч-кладенец.И я бы тебя, мой владыка, воспела,ведь нашей любви не наступит конец.Ты в землю чужую смерчом-ураганомотправился ратное дело вершить,и утренний луч, как душевная рана,как пламя онгона, что не потушить.Проснись же, мой витязь!Давно отзвенеликапели с прогретых Ярилою крыш,и летние иволги в рощах отпели,и в небыль уходит осенняя тишь.Ну, что ты молчишь?Иль чеченское небовдруг стало милее, чем русская ширь?О, сколько же русских отправлено в небыльеврейским кремлём!Президент-нетопырьстрану без зазрения совести губит.Он – вор голубой. И худой окоём.Я Бога молю:пусть ублюдка полюбитпанический страх захлебнуться дерьмом!..
