Кристальный пик
Шрифт:
В конце нам с Солярисом удалось прорваться к помосту с винными бочками за углом той самой обветшалой таверны, возле которой меня однажды похитили. Хускарлы тут же рассосредоточились по округе, отгоняя зевак и чересчур настырных горожан, и мы наконец-то смогли перевести дух и как следует оглядеться.
От количества ряженых, пестрых шатров и развлечений у меня разбегались глаза: такого раздолья ни в одном королевском замке не сыщешь! Пускай здесь не было золотых кубков, дорогих гранатовых вин и идеально чистого убранства — зато была свобода. Та самая, которую я впервые познала в Сердце. Играй, танцуй,
— Ах, змея… — зашипел Солярис вдруг, и я недоуменно проследила за его взглядом, обращенным куда-то в толпу. — Сказал ведь, что не хочет идти на праздник! Но, похоже, идти он не хотел именно с нами.
В отличие от меня Сильтан, разгуливающий прямо по центру города, не считал нужным избегать зависти и повышенного внимания. Даже среди ряженых он выделялся, усыпанный алмазами от ворота до золотого ремня, обхватывающего изящную талию под ребрами. В золотых волосах терялась такая же золотая диадема с треугольными подвесками на висках. Стайка кроличьих девиц, очарованных Сильтаном и хихикающих в свои деревянные маски, не отставала от него ни на шаг. Он прекрасно знал об этом, потому и улыбался так широко. Чем дальше он шел, тем больше воздыхательниц собирал. А вместе с тем наверняка и новых врагов.
— Дикий с ним! — отмахнулся Солярис раньше, чем я успела завести разговор об этом. — Мне больше интересно, что они делают?
Он указал кивком на другую сторону площади, где та плавно перетекала в улицу ярмарки, куда съезжались фермеры и странствующие торговцы. Там, между скамьями, кружилась компания девушек и юношей с завязанными глазами. Сталкиваясь друг с другом, они образовывали пары… И целовались. Однако стоило зазвенеть колокольчику в руках одной из дев, как те мгновенно отпрыгивали друг от друга, сбрасывали повязки и разбегались по скамьям, смеясь.
От этого зрелища даже у меня загорелись щеки. Неловко прочистив горло, я пояснила:
— Это игра такая, закотомки.
— И в чем их смысл?
— Ни в чем. Просто перецеловываешь всех, кого захочешь, а как надоест — выходишь. Признаться честно, я и не думала, что в закотомки до сих пор играют… Эта старая забава родом из Талиесина. Там такое любят.
— Неудивительно. Талиесинцы только на всякие дурости и горазды, — произнес Солярис презрительно, отворачиваясь, и я снова притворилась, будто не заметила, как у него покраснели уши. — А там что?
Похоже, несмотря на свою страсть к чтению, Солярис многое упустил из культуры Круга. Я снова посмотрела туда же, куда и он. Неподалеку от столов, заставленных фигурами хнефатафла[18], за которым играли старцы, стояла заздравная чаша — высокий и глубокий чан, похожий на деревянную бочку, наполненную до краев густой смесью эля, вина, сахара, пряных специй и сырых желтков. Там же плавали печеные яблоки, которые любой желающий мог попробовать ухватить зубами, сунув в чашу голову. Одно такое яблоко сулило поймавшему крепкое здоровье на весь грядущий год, потому остатки смеси никогда не выливали — после Эсбата ими удобряли корни деревьев, дабы те были щедры и плодоносны во время страды[19].
Чуть дальше, где горел высокий костер из сложенных пирамидой тисовых поленьев, стоял Яблоневый человек — фигура из сплетенных хворостин, зеленая, как еще одно древо, и увешанная яблоками с головы до ног точно бусами. Помощник Кроличьей Невесты, Яблоневый человек оберегал сады, защищая их от насекомых и парши.
За то время, что мы с Солом отдыхали на помосте и я рассказывала ему обо всем, на что он указывал пальцем, всеобщее воодушевление немного поутихло. Заметив это, я резко замолчала и дернула Соляриса за рукав, дабы он помог мне спуститься. В этот момент лицо его, сияющее от моих историй, опять помрачнело. Похоже, он наивно верил, будто в свой первый летний Эсбат я захочу просто стоять, болтать и глазеть по сторонам, а не участвовать.
— Покупайте маски, господа! Двух одинаковых масок во всем мире не сыщите!
Крепко вцепившись в Сола, чтобы он не посмел удрать, я потащила его к телеге резчика, где на шестах с крючками красовались животные маски разных цветов и размеров.
— Думаешь, в них нас не узнают? — хмыкнул Сол и красноречиво оттянул сначала прядь своих жемчужных волос, а затем моих, рубиновых. Я ойкнула, шлепнув его по руке — едва косу не расплел своими когтями!
— Узнают, конечно.
— Тогда для чего они нам?
— Для веселья. Знаешь, чего у меня, принцессы, только не было в детстве… Но вот маски — никогда.
— Берите любую, какую пожелаете, госпожа! — встрепенулся резчик, сделав приглашающий жест рукой. — Хоть и учат, что в Эсбаты нужно чествовать всех богов одинаково, но все мы знаем: лето — пора Кроличьей Невесты! Потому маски кроликов самые популярные. Вот вам, госпожа, определенно пойдет розовая или красная…
— Только не красная! — тут же передернулась я.
— Значит, розовая. Я как раз приберег несколько удивительных экземпляров на особый случай…
— А что эти? — Заметив, что кроличьих масок на крючках и впрямь почти не осталось, я ткнула пальцем в соседний шест — тот был увешен масками драконьими, да в таком количестве, что гнулся от их веса.
Резчик грустно посмотрел сначала на один шест, затем на другой и тяжело вздохнул.
— Я приехал из Дану. У нас драконьи маски вмиг распродаются, а здесь за все время никто ни одной не взял!
— Интересно, почему, — протянул Сол саркастично и, подойдя к телеге, потянулся к ним.
Сначала он остановился на остромордой и черной, но, поморщившись, отложил ее, — должно быть, она напомнила ему Вельгара, черного дракона, — и взялся за серебряно-костяную, чем-то похожую на его натуральную чешую. Однако немного погодя Солярис отложил и ее. Я с интересом наблюдала за ним, гадая, какую же маску он выберет.
Неожиданно его рука сместилась правее, и Сол улыбнулся. Очевидно, выбор был сделан.
— Ворон? — удивилась я, когда он без слов надел на себя птичью маску — тоже черную, но с резьбой в форме перьев, расписанную желтым узором. Она закрывала лишь верхнюю часть лица, выгодно оттеняя жемчужные волосы и алебастровую кожу. В прорезях для глаз плескалось золото, а длинный клюв напоминал наконечник стрелы. — Что ж, молодцу все к лицу! Теперь мой черед.