Кристина
Шрифт:
— Матвей, прошу, не надо, — взволновалась и дернулась она. — Я правда просто хотела согреться… Я не…
— Я знаю, кошечка моя, что ты искренне полагала, что я буду греть тебя как истинный джентльмен, но, как это ни прискорбно, я им не являюсь.
Кристина попробовала освободиться, но теперь было уже поздно, потому что его теплая рука проникла под ее платье и безжалостно стянула вниз тонкие эластичные кружавчики ее номинального бюстгальтера. Ее ледяная кожа была сейчас такой чувствительной, что ее волной окатил трепет и возбуждение, и вместо того, чтобы вырываться, она невольно изогнула шейку, подставляя ее под его жадные поцелуи.
Ее груди были полные и упругие, а сосочки маленькие и очень твердые от холода. По всей ее коже бегали мелкие пупырышки,
— Какое легкомысленное платьице для первого свидания, — прошептал он ей в ушко, когда еще одна кнопочка расстегнулась под его напором, и погладил под платьем ее кружевные трусики. Девушка выгнулась — то ли предпринимая очередную попытку вырваться, то ли извиваясь от охватившей ее страсти и инстинктивно ластясь к каменному члену. Его пальцы нырнули под тонкое кружево и пробежались по мягким скудным волосикам на лобке. Дальше все было гладенько и мокро. Матвей самодовольно заулыбался, исследуя ее прелести.
— Все это время думала о моих ласках, да? Так нравится? Или, может быть, чуть побыстрее?
Его пальцы сладостно медленно двигались у нее в трусиках, скользя по обильной влаге, покрывающей нежнейшие лепестки и бутончик, отчего девушка просто оцепенела, вся сосредоточившись на дурманящем экстазе. Кристина почувствовала себя совершенно беспомощной и бесстыдной, потому что больше противостоять ему она не могла.
— Может, мне остановиться? — словно прочитав ее мысли об унизительной капитуляции, съязвил он. Кристина только пробормотала что-то непонятное. Тогда он стал гладить ее клитор немножко быстрее, а между пальцами другой руки зажал ее твердый сосочек и стал слегка его потягивать и крутить. Для этой неискушенной девочки даже эти нехитрые действия уже были волшебством. Молодой человек улыбнулся, с наслаждением втянув в себя аромат ее волос, кожи, феромонов…
— Пожалуйста, Матвей, пожалуйста… — забормотала она сквозь учащенное дыхание. — Не надо… Нас может кто-нибудь увидеть…
— Только это тебя волнует? — Матвей огляделся по сторонам. Капитан сидел в своей рубке, скрытой за конструкцией нижней палубы. Хорошо, что он управлял судном один — ему некогда было отвлекаться. Берег перед ними маячил довольно-таки далеко, хотя через какое-то время они могли подойти к узкому каналу или низкому мосту, где могли встретиться прохожие. — Я могу сделать так, что ты кончишь быстро. Только с одним условием… — Его пальцы продолжали двигаться у нее в трусиках. — Когда мы доберемся до отеля вечером, я тебя до смерти затрахаю, а ты сделаешь все, о чем я тебя попрошу.
Девушка тихонько застонала в его объятьях не в состоянии отвечать, когда он слегка раздвинул губки у нее между ног, чтобы ласкать клитор было удобнее, и усилил нажим. Кристина безвольно откинула голову назад, ему на плечо, и закрыла глаза. Он еще раз обвел взглядом окрестности и прильнул к ее шейке, ласково щекоча ее губами и языком — ее нежные запахи и молочный вкус ее кожи уже выводили его из терпения. Не прошло и двух минут, как эта совращенная им куколка начала очень мило постанывать и плавно покачиваться в такт его движениям. Забыв про всякий стыд, она повернула к нему прелестное пылающее личико, чтобы выпросить у него поцелуй. Почему-то все эти маленькие святоши страстно любят лизаться… Тогда Матвей резко развернул ее к себе и жадно прижался к ее вдруг ставшему требовательным ротику. Теперь он задрал ее платье сзади и, уже не церемонясь особо, приспустил ее трусики и снова залез рукой ей между ног. Еще немного
— Тебе дорого придется за это заплатить, — нахально усмехнувшись, Матвей нежно поцеловал ее в лоб, а затем вытер мокрые пальцы о ее холодную попку. Кристина вся пылала от стыда, но уже не вырывалась из его рук, словно окончательно признала свое поражение. Впрочем, теперь он так завелся, что по-любому заставит эту прелесть доставить ему ответное удовольствие. Матвей еще раз обвел оценивающим взглядом теплоход и решил, что для ее первого раза подобное место все-таки не подходит.
— Знаешь, я с тобой что-то слишком добрый, — прошептал он Кристине на ушко, намеренно задевая его носом и губами, но она ненадолго высвободилась из его объятий, повернулась к нему спиной и принялась поспешно натягивать трусики и застегиваться. Сейчас бы выебать ее прямо здесь… стоя, у всех на виду… и все к черту… С каких это пор он стал таким рыцарем в сияющих доспехах? Матвей снова обнял ее сзади, невольно вжимаясь до боли напряженным членом в ее мягкие ягодицы и глубоко вдыхая аромат ее волос. Кристина все еще тяжело дышала, и, ухватившись за бортик, смотрела куда-то вдаль, словно и не подозревала о бушующих в нем желаниях.
— Тебя совсем не беспокоит, как на все это посмотрят родители? — вдруг взволнованно выдала она. Ее голос срывался, в теле вновь чувствовалась нервная дрожь.
— Ты собиралась делиться с папой подробностями своей интимной жизни? — расслабленно усмехнулся он.
— Нет, но… он ведь может догадаться… — Похоже, папин гнев волновал ее не на шутку. Матвея это разве что подзадоривало. Надо же было чисто случайно встретить такое невинное создание, которое еще всерьез опасалось родительского недовольства…
— Если ты не будешь краснеть и трусить в нашем с Лукой присутствии, а также язвить без причины, никто ни о чем не догадается, — с полной уверенностью и знанием дела разъяснил он.
При одном упоминании имени Луки сердце Кристины, казалось, пропустило пару ударов, но она поспешно овладела собой.
— Ты плохо знаешь моего отца, — судорожно вздохнув, напряженно продолжила она. — Он видит людей насквозь.
— Это навряд ли, — Матвей поцеловал ее в шейку, крепче прижимая к себе и поглаживая соблазнительное девичье тело, пойманное им в ловушку. — В природе редко встречаются подобные экземпляры. А вот суровые заботливые папочки — типаж весьма распространенный. Они скорее склонны к слепоте, чем к проницательности, если дочка ведет себя мудро и осторожно. Так что просто будь умницей, такой, как всегда, и все будет в порядке.
Слушая эти циничные речи, Кристина все больше ощущала себя ужасной дочерью, предательницей, падшей… Ведь сколько раз папа говорил ей о таких вещах, о таких мужчинах… но пути назад уже не было. Руки Матвея, ласково поглаживающие ее тело, и даже его горячее дыхание снова творили с ней что-то невообразимое. Он нравился ей, этот дерзкий горячий мальчишка, уже старше и намного опытнее нее, но все равно еще такой взбалмошный и безалаберный.
— А этот ваш… дворецкий… он ничего никому не скажет? — все же решила убедиться она, сама невольно ласкаясь к Матвею и закусывая нижнюю губку, чтобы вернуть ощущение реальности происходящего.