Кристина
Шрифт:
Снова острая боль, вцепившаяся в спину, как кошачьи лапы.
— По-моему, он только что состоялся.
— А… — Короткая пауза. — Ну, хорошо.
— Я люблю тебя.
— До свидания, Эрни.
Скажи мне то же самое, — захотелось ему закричать. — Скажи мне то же самое, мне это нужно!
Но в телефонной трубке уже звучали короткие гудки.
Эрни встал и медленно подошел к двери. Она не хотела успокаивать его, да? Но завтра они встретятся, это важнее. Они сделают покупки к Рождеству, как намеревались в день, когда те говнюки разломали Кристину, они будут гулять и разговаривать, они хорошо проведут
— Она скажет это, — пробормотал он и, замерев на пороге, посмотрел в левый дальний угол гаража. Ее перед, оскаленный хромированной решеткой, как будто был нацелен на кого-то.
И голос из его нижнего подсознания ехидно прошептал: Как ты поранил спину? Как ты поранил спину, Эрни?
От этого вопроса он съежился. Он боялся ответа.
34. ЛИ И КРИСТИНА
Она бы наверняка умерла, если бы не хитчхайкер, [1] голосовавший на дороге. Они хорошо провели время, сделали кое-какие покупки к Рождеству и возвращались уже в сумерках. Колеса Кристины исправно прокладывали путь в четырехдюймовом слое снега.
1
Человек, путешествующий автостопом.
Эрни заказал ранний завтрак в «Бритиш лайон стик-хауз», лучшем ресторане Либертивилла, но они туда не успевали и решили перекусить в «Макдоналдсе» на Кеннеди-драйв. У Кэйботов вечером намечалось небольшое застолье, и Ли обещала маме быть дома не позже половины девятого.
— Ну хорошо, пусть будет «Макдоналдс», — сказал Эрни. — Это даже ближе, а я чертовски проголодался.
В пяти милях от Либертивилла передние фары выхватили из темноты одинокую фигуру хитчхайкера, стоявшего на пересечении 17-го шоссе и Кеннеди-драйв. Его длинные черные волосы были запорошены снегом, у ног лежала холщовая сумка.
Когда они подъезжали к нему, хитчхайкер поднял широкую табличку, на которой значилось: ЛИБЕРТИВИЛЛ, ПЕНСИЛЬВАНИЯ. Когда они совсем приблизились, он перевернул табличку на другую сторону. Там было написано: НЕ ПСИХОПАТ, А СТУДЕНТ КОЛЛЕДЖА.
Ли прыснула со смеху:
— Эрни, давай подвезем его. Эрни недовольно произнес:
— Если объявляют об отсутствии психопатии, то надо быть настороже. Но ладно. — Он подрулил. У него было желание исполнять все, что ни попросила бы Ли.
Немного скользя шинами, Кристина мягко подкатила к краю дороги. Однако когда она остановилась, в радиоприемнике послышались помехи: впрочем, эфир почти сразу очистился. Вот только Билли Джоэл, певший «Может быть, ты права», куда-то исчез, а вместо него появились Биг Боппер и «Кофе с ликером».
— Что случилось с рок-уик-эндом — спросила Ли, пока хитчхайкер шел к ним.
— Не знаю, — ответил Эрни, но он знал. Такое случалось раньше. Иногда радио Кристины ловило только WDIL. Это не зависело от того, какую нажимать кнопку и сколько возиться с УКВ конвертером, расположенным под приборной панелью; звучало либо WDIL, либо ничего.
Внезапно он почувствовал, что сделал ошибку, остановившись возле хитчхайкера.
Однако думать задним умом было уже поздно, парень открыл дверцу Кристины, бросил на пол холщовую сумку и полез следом. Вместе с ним ворвался холодный воздух, в котором клубились снежинки.
— Ох, ребята, спасибо. — он вздохнул. — У меня пальцы на руках и ногах отпросились в Майами-Бич минут двадцать назад. Должно быть, они где-то ходят, потому что я их совсем не чувствую.
— Благодари мою леди, — бросил Эрни.
— Благодарю, мадам, — галантно проговорил хитчхайкер.
— Не стоит, — улыбнулась Ли. — Веселого Рождества.
— И тебе того же. — произнес парень, — хотя о нем не думаешь, когда вечером стоишь у дороги и пытаешься остановить кого-нибудь. Все улыбаются и проезжают мимо. — Он оценивающе посмотрел вокруг. — Хорошая машина, ребята. Чертовски хорошая машина.
— Спасибо, — проговорил Эрни.
— Сам ее восстанавливал?
— Да.
Ли недоумевающе взглянула на Эрни. Его прежнее словоохотливое настроение сменилось немногословностью, которая была не в его характере. «Биг Боппер» допели свою песенку, и из радиоприемника зазвучала «Куколка» в исполнении Ричи Валенса.
Хитчхайкер покачал головой и засмеялся.
— Сначала «Биг Боппер», потом Ричи Валенс. Верно, на радио наступила ночь смерти. Старое доброе WDIL.
— О чем ты?
Эрни выключил приемник.
— Они погибли в авиакатастрофе. Вместе с Бадди Холли.
— А, — тихо произнесла Ли.
Вероятно, парень тоже заметил перемену в настроении Эрни; он погрузился в молчание, размышляя о чем-то на заднем сиденье. Снаружи снег повалил гуще и быстрее. Приближалась первая настоящая зимняя буря.
Наконец среди снегопада тускло засветилась красно-золотая арка.
— Эрни, зайдешь вместе со мной? — спросила Ли.
Эрни был спокоен, как камень.
— Я схожу один, — сказал он, подруливая к бордюру. — Что тебе хочется?
— Только гамбургер и французские пирожки, пожалуйста. — Сначала она думала о полном наборе: биг-мак, пирожные и фруктовый коктейль, — но у нее пропал аппетит.
Эрни припарковался. В желтоватом свете, падавшем из окон соседнего дома, его лицо казалось особенно болезненным. Он обернулся назад:
— Тебе прихватить чего-нибудь?
— Нет, спасибо, — сказал хитчхайкер. — Родители ждут к ужину. Не могу разочаровывать мою маму. Она не…
Звук хлопнувшей двери прервал его на полуслове. Эрни уже бежал к входной двери, от его ботинок отлетали комья снега.
— Он всегда такой крутой? — спросил парень. — Или у него приступ суровости?
— Он очень добрый, — твердо произнесла Ли. Внезапно она стала нервничать. Эрни вынул из машины ключ зажигания и оставил ее наедине с этим незнакомцем. Она видела его в зеркале заднего обзора, и он не внушал ей доверия.
— Где ты учишься? — спросила она. Ее пальцы перебирали складки на слаксах, и она заставила их лежать спокойно.
— В Питсбурге, — кратко ответил хитчхайкер. Его глаза встретились с ее глазами в зеркале, и она опустила взгляд. Красно-клюквенные слаксы. Она надела их из-за Эрни: однажды он сказал, что они ему нравятся — может быть, потому, что плотно облегали ее бедра. Плотнее, чем «Левайсы». Она почему-то пожалела, что не выбрала что-нибудь менее вызывающее. Или не сшила себе какое-нибудь рубище. Она попыталась улыбнуться — идея была довольно забавной, но у нее ничего не вышло. Она не могла не признаться себе самой: