Критическое погружение
Шрифт:
Буксиры завели концы и начали потихоньку разворачивать танкер.
Прошло минут сорок, прежде чем удалось развернуть танкер носом к причалу.
– А ты говорил – машины у танкера работают! – укоризненно сказал Гарик.
Дверь бара с треском распахнулась, и громовой голос объявил:
– Всем оставаться на своих местах! Проверка документов!
Сдвоенный патруль, состоящий из двух солдат и двух полицейских, ворвался в бар.
Солдаты были совсем зеленые. Мало того что форма сидела на них как на корове седло, автоматы
Молоденький кучерявый солдат в пузырящихся на коленях пятнистых брюках настороженно глядел на посетителей из-под надвинутой на самые брови зеленой каски. Он сделал шаг вперед.
«Нажмет этот идиот сейчас на спусковой крючок и считай, приехали!» – успел подумать Клим, как грохнул второй взрыв.
От неожиданности солдат нажал на спусковой крючок.
«Гарик – мужик тренированный, а вот блондин, похоже, нет!» – промелькнула у Клима мысль.
Рванув блондина за руку, он сдернул его со стула, а сам рыбкой нырнул в угол.
Глава 3
– У нас прекрасное алиби! – обрадованно сказал Гарик, незаметно передавая Климу еще одну пластиковую карточку.
– Почему ты так решил? – спросил Клим, не открывая глаз.
Откинувшись на боковую стенку полицейского фургона, Клим, закрыв глаза, занимался аутотренингом, понимая, что предстоят утомительные полицейские допросы.
Взрыв в порту, вернее, два взрыва и пожар на танкере заставят полицию и контрразведку работать не покладая рук.
Если один взрыв можно еще списать на случайность, то второй никак не спишешь.
«Хотя почему нельзя? В нашем мире все можно! Взорвался один топливный бак из-за статического электричества, а за ним второй – все путем!» – вмешался, как всегда, некстати внутренний голос, вызывая Клима на дискуссию.
Сил полемизировать со своим внутренним голосом у Клима не было, и поэтому, заглушив его, он продолжил размышлять по поводу дальнейшего поведения в сложившейся ситуации:
«Можно, конечно, встать в гордую позу партизана на допросе в гестапо, но неизвестно, как на такое поведение отреагируют местные полицейские. По идее они должны испытывать нежный трепет по отношению к белому человеку. Но, исходя из тех же соображений, только расставив акценты по-другому, аборигены могут испытывать ненависть к белым колонизаторам, много лет беззастенчиво грабящим несчастных черных людей».
Размышления Клима прервал Гарик, задавший вопрос на русском языке. Третий участник их «мирного» общества пока не сказал ни слова. Парень мирно спал, привалившись спиной к стенке полицейского фургона.
– Во время второго взрыва мы мирно сидели в баре, и это могут подтвердить двое полицейских, которые нас арестовали, – быстро ответил Гарик, делая озабоченное лицо.
– Мы во время первого взрыва тоже сидели в баре! Абсолютное алиби, которое могут подтвердить стражи порядка! – вставил слово Клим, внимательно вслушиваясь в интонации своего
– О чем я и говорю! Только вот нас долго везут! – озабоченно сказал Гарик, обнаружив великолепное знание русского языка, который он не забыл за столько лет эмиграции.
– Все правильно – нас слишком долго везут. Насколько я понимаю в дислокации городка, который, по моим скромным подсчетам, можно обойти за час пешком, полицейский участок должен находиться в центре населенного пункта. Нас везут уже минут сорок и непонятно куда, – озабоченно сказал Клим.
– Ты у нас тут парень новый, а вот я здесь живу уже почти год… – начал рассказывать Гарик.
Клим нетерпеливо прервал своего собеседника, толкнув ногой. При этом рукой Клим красноречиво показал на правое ухо.
Гарик досадливо поморщился и тем не менее продолжил, перейдя на английский язык:
– У нас такое событие случилось первый раз!
«Слава богу, что не стал говорить на иврите!» – мысленно похвалил Гарика Клим.
– Мне кажется, нас везут за город! – заметил Клим, ощущая, что на дороге появилось больше ям и рытвин.
Дороги в столице Амантейских островов были не в пример лучше родных российских, а вот появление ям ясно показывало, что шоссейные дороги кончились и начались грунтовые.
– Только дорога, ведущая к английской базе, сейчас разбита и не ремонтируется, – не открывая глаз, выдал информацию третий участник одиссеи.
– Не нравится мне эта поездка, – лениво сказал Клим, пошевелив правой ногой, на которой был прикреплен неизменный нож – по виду типичный нож боевого пловца «Атак», а на самом деле – подарок Дейла, обладавший многими практически волшебными свойствами, которые Клим не мог толком объяснить.
– Я тоже не в восторге, но что мы можем сделать? – вяло сказал Гарик, бессильно опустив тяжелые плечи.
Клим заметил, что за прошедшие годы коллега по занятиям подводным спортом мало изменился. Глубже стали только морщины на будто бы рубленом лице, появились горизонтальные морщины на высоком лбу, да цвет лица стал чернее.
«Немудрено иметь загорелый вид! Под жарким солнцем Земли обетованной любой загорит, как негр!» – сам себе сказал Клим. А внутренний голос моментально откликнулся:
«Чем тебе не нравится цвет лица Гарика?»
«Я же не сказал, что мне не нравится! Гарик всегда был смуглым!» – попробовал возразить Клим.
«Посмотри на себя! Гарик на сколько лет старше тебя? Лет на восемь, а то и десять! Ни капли жира – работает тюленем, а ведь ему уже под шестьдесят лет!» – ехидно сказал внутренний голос.
«Я вроде тоже пока не на пенсии», – попробовал возразить Клим.
«Но выглядишь ты хуже Гарика!» – вынес вердикт внутренний голос.
«Продукты в Израиле самые экологически чистые во всем мире! В России мы едим черт-те что и черт-те как!» – попробовал возразить Клим, на что внутренний голос сразу нашел контраргумент: