Критика вузовской философии (на примере учебника Л. Балашова)
Шрифт:
Однако Балашов считает, что «поведение человека тем сложнее, чем больше расстояние (задержка) между восприятием и действием», то есть, чем больше эта «отсрочка реакции». Может, поведение-то у такого человека и сложнее, но развитие у него явно сдвигается в сторону дебилизма. И если философами, по-Балашову, должны быть «такие представители рода человеческого, которые в наибольшей степени олицетворяют-материализуют эту задержку», «отсрочку реакции», то, думается, вряд ли кто-то захочет быть таким философом. Ну, разве что сам Балашов.
Поэтому
«Философия является особой формой мышления. Она включает в себя элемент научности, но не сводится к научной форме знания. Наука есть форма коллективного познания, в то время как философия есть форма коллективного мышления… в вопросе о соотношении мышления и познания первое нередко представляют как часть, вид или форму второго… Кроме того, философия в отличие от науки, не может обязывать, предписывать, указывать «как надо», быть законодательницей».
Почему философия – это «особая форма мышление» и в чём её особенность, Балашов не раскрывает. Это остаётся тайной за семью печатями. Да и вообще, прежде, чем говорить об «особой форме мышления», не худо было бы сказать о том, какие вообще есть формы мышления, чтобы понять, в чём заключается особенность именно указанной формы.
Балашов пишет, что философия «включает в себя элемент научности, но не сводится к научной форме знания». Как это понимать? Балашов объясняет: «в вопросе о соотношении мышления и познания первое нередко представляют как часть, вид или форму второго». Но, во-первых, нет таких отдельных «форм» и «видов» науки, как мышление. Во-вторых, можно, конечно, назвать мышление «частью» науки, хотя эта «часть» составляет в науке процентов девяносто. Но пусть это будет частью. А так как само мышление Балашов относит к философии, то выходит, что почти вся наука есть философия. Тут всё равно не ясно, в чём же эта «форма мышления» такая «особая» и отличная от науки, если она является её частью? По мнению Балашова «философия в отличие от науки, не может обязывать, предписывать, указывать». Давайте посмотрим, так ли это.
Во-первых, если «в вопросе о соотношении мышления и познания первое нередко представляют как часть… второго», то есть философию как часть науки, то почему же «философия в отличие от науки, не может обязывать, предписывать, указывать»? Тем более, что в ней есть «элемент научности».
Во-вторых, с чего Балашов взял, что наука «обязывает, предписывает, указывает»? Наука познаёт. Она как Минзрав, предупреждает, а уж выполнять или нет, её предупреждения – дело каждого. Если наука и указывает, то только на законы природы, но она вовсе не обязывает выполнять их, поэтому многие и блуждают до сих пор в потёмках, и верят в выдуманных богов.
Однако и философия точно так же указывает на законы природы, особенно человеческой природы. Например, в философии есть такие «предписания» и «указания», как «познай самого себя» (Хилон, Сократ), «не делай
Что же касается науки, то она чаще всего просто информирует нас о том, как обстоят дела в действительности. Внимать науке, или не внимать – это дело другое. Вот пример из геометрии: «две параллельные прямые не пересекаются» (Эвклид). Это указание на геометрический закон. Всего лишь. Это не руководство к действию, хотя изменить этот закон невозможно. А вот подобное указание из философии: «все люди от природы стремятся к знанию» (Аристотель). Это тоже указание на законы природы, только человеческой. Его тоже можно не знать или игнорировать, но невозможно изменить. Также ничем не отличаются от научных знаний следующие философские утверждения: «в какой мере каждая вещь причастна бытию, в такой и истине» (Аристотель); или: «порядок и связь идей те же, что и связь вещей» (Спиноза). Многим ли отличаются по истинности подобные философские утверждения, например, от утверждений такой наука как экономика: «спрос рождает предложение»? Возьмите утверждение из любой другой науки и увидите, что по отношению к истине они ничем не отличаются от философии. Разнятся они лишь по областям применения.
В-третьих, если философия не несёт знаний и познаний, как утверждает Балашов, то к чему он отнесёт хотя бы все те высказывания философов, которые приведены выше? Что это, если не знания? Уж явно не предположения или гипотезы.
Отсюда становится очевидно, что весь приведённый выше абзац из учебника Балашова не что иное как ошибочные умозаключения. И чем дальше философия отходит от науки, тем она менее истинна, а значит, – более лжива.
Далее в своём учебнике Балашов весьма опрометчиво пишет:
«Наука… занимается познанием, а философия ничего не познаёт. Она лишь осмысляет ход и результаты познания…
Целью философии является не постижение истины, а мудрость…».
Это очередной повод выбросить учебник в урну, раз уж познать из него ничего невозможно. Даже звучит абсурдно: учебник по философии, которая ничего не познаёт. Это примерно то же самое, как учебник по лженауке, которая не научит вас ничему. Зачем же учебник?
Однако заметим, что здесь Балашов ещё и противоречит сам себе. Он пишет: «философия ничего не познаёт. Она лишь осмысляет ход и результаты познания». Во-первых, как можно осмыслить что-либо, ничего не познав? Ведь раз не познал, значит и не осмыслил. А, во-вторых, если наука – это познание, а философия лишь осмысливает результаты познания (науки), следовательно, по-Балашову, философия не идёт впереди науки, а плетётся позади неё. Как же тогда из философии появлялись и появляются новые науки? Или Балашову удалось-таки прекратить этот процесс?
Конец ознакомительного фрагмента.