Кривая Империя (Книга 1 - Князья и Цари)
Шрифт:
Основной вал крещения прокатился по берегам великого речного пути из "греков" в "варяги" в 988-992 годах. Тогда же к греческим монахам добавились болгарские. Они-то и принесли на Русь славянскую письменность для христианского просвещения на понятном языке.
Владимир умер примерно 50-55 лет от роду - 15 июля 1015 года в досаде на своего сына Ярослава, княжившего в Новгороде и отказавшегося платить отцу обычную дань. Был кликнут поход, но ни отцеубийства ни сыноубийства тогда еще не произошло...
Дети Красного Солнца
Сыновей у Владимира, как мы знаем из Ветхого Завета, - было 12. В счет шли только сыновья пяти "законных"
1. Вышеслав - от скандинавки Оловы,
2. Изяслав - от Рогнеды,
3. Святополк - от жены Ярополка, отнятой Владимиром у побежденного брата,
4. Ярослав - еще один сын Рогнеды,
5. Всеволод - опять сын Рогнеды (видно, князь навещал-таки опасную подругу в изгнании!),
6. Святослав - от "чехини" Малфриды - чешской княжны или пленницы,
7. Мстислав - от нее же или от Адели,
8. Станислав - от Адели,
9. Судислав - не ясно чей,
10. Позвизд - тоже непонятно,
11. Борис и
12. Глеб - дети царевны Анны.
Всем сыновьям Владимир раздавал города, потом отнимал их, перемещал княжат с места на место. Первые два сына умерли. Старшим стал Ярослав Хромой. Он был хромой натурально, в прямом смысле этого слова. Это потом уж, став великим князем, он заставил Писца переписать себя в Ярослава Мудрого. Да, и правда, - как мы увидим, - оказался неглуп.
Пока же возник неприятный казус. Владимир был венчан по-христиански только на Анне. Остальные 4 жены с крещением Руси потеряли законность и пополнили ряды памятных двадцати сороков "подложниц". Их детям, конечно, было обидно числиться в ублюдках по милосердным церковным правилам. Они затосковали. Особенно нервничал Святополк. "А ну, - думал он, - как на самом деле я сын не Владимира, а злодейски убиенного Ярополка - законного сына Святослава и князя киевского?"
Терзался парень. Владимир для профилактики нет-нет, да и сажал его в тюрьму. А тут еще наш Писец соловьем разливался о социально близких Борисе и Глебе: "Аки цвет в юности!...Светятся царски!...", - и прочие эпитеты и гиперболы. Подействовало это и на Владимира. Стал он старшего из младших, Бориса, двигать в наследники. Но не тут-то было!..
Владимир умер в Берестове в ностальгии о 200 тамошних "блудях", дорогих его сердцу непритязательной простотой... Возникла сложная интрига. В Киеве под надзором находился Святополк, оттираемый от престола. Борис увел киевские полкигде-то повоевать. Греки, обсевшие умирающего Владимира и отпустившие ему перед смертью грехи молодости, побоялись перемены власти и веры. Факт смерти князя был скрыт. Ночью его тело закатали в ковер. В полу терема прорубили дырку. Спустили тело в высокий подпол - в подставленные сани. И под видом багажа поволокли в Киев...
Вы, наверно, догадались, что снега в июле, хоть и 1015 года, а все же не было. Но таков был русский обычай - везти покойника в санях по любой погоде. Была даже присказка: "Уж сидя на санях", то есть будучи при смерти.
Итак, тело Владимира было заперто в киевской церкви. Утром неожиданно для Святополка по княжьему двору забегали, захлопали крыльями черных риз, завыли в голос, зазвонили в колокола. Думали, что народ, ошеломленный потерей милостивца, поступит по его воле, задвинет старшего, "блудного" сына и будет дожидаться с войны "законного" Бориса. А нам было все равно! Да и Святополк - не лыком шит! Уселся на батькин трон и ну командовать, раздавать подарки, распоряжаться на похоронах!
– Папу, значит - в мраморный гроб, да чтоб с позументами, да с воинскими почестями!
С тех пор на Руси замечено: кто возглавляет комиссию по похоронам старого царя, тот и есть новый царь! Справили веселые поминки. Писец наш там был, мед-пиво пил, двусмысленно записывал, что люто граду тому, где князь юн, любит вино пить под гусли с молодыми советниками. Не понравилось греческим ученым русское веселье и самостоятельное размышление.
Крепко запахло гражданской войной. Войско Бориса стало радостно потирать руки: айда, князь, на Киев! Сядешь на престол отцовский! И мы вокруг тебя. Но князь был вялый. По молодости буквально понимал христианское смирение. Стал длинно рассуждать, что не поднимет руку на брата.
– Какой он тебе брат?!
– горячились дружинники. Но не переубедили князя, плюнули и пошли по домам. Святополк, не поверив в долгосрочность братских чувств, решил поступить по отцовскому, равноапостольскому примеру: убить брательника, и нет проблем! Вся история, весь опыт, все воспитание придворное доказывали Святополку, что любовь - любовью, смирение смирением, но пройдет время, и советники греческие науськают Бориса...
Послали исполнителей из верных слуг. Подкрались ночью к походному шатру Бориса. Его уже кто-то предупредил, и он молился всю ночь, вместо того, чтобы бежать. Дали ему домолиться и лечь спать. Завалили шатер и стали копьями тыкать в лежанку Бориса. Но на Борисе сверху оказался его отрок Георгий. Поэтому Борис остался жив, хоть и тяжело ранен. Перебили всю дворню. Отрезали голову этому Георгию, чтобы снять с его шеи подарок Бориса - тяжелую золотую гривну.
Такие гривны из серебра, бронзы, золота поначалу отливались в форме "женского детородного органа", и женщины диких племен носили их на ремне или цепи - на бедрах; цепь - пояс, подвеска - под животом. Самые смелые дамы надевали гривны на шею. Так они и превратились в шейные металлические обручи с подвесками и рельефными формами. Гривны были дороги, поэтому ходили как деньги. Название это прилипло к деньгам и используется простодушными киевлянами по сей день. Происходит слово "гривна" предположительно от слова "грива" - не иначе, как по кучерявости волос, изображавшихся ранее в верхней части подвески...
Раненого Бориса в беспамятстве повезли к Святополку, и тот милосердно велел добить его.
Чтобы покончить с христианским престолонаследием, Святополк вызвал Глеба из его волости "к больному отцу" и послал ему навстречу убийцу-повара. Глеба зарезали в лодке. Вся его молодая дружина разбежалась.
Борис и Глеб пали и получили звания святых. Церковь нашла в них три мотива для поучения. Во-первых, - христианскую покорность. Режь меня, я не против. Теми, кто был так доступен, стало очень легко управлять. Во-вторых, - признание молодыми князьями права на престол старших, хоть и не вполне православных. Это создавало прецедент, формировало стержень для строительства Империи, для жесткого порядка престолонаследия. В третьих, благостные лики Бориса и Глеба будто бы разоблачали дикую дохристианскую мораль, служили вечным укором сильным и дерзким. Просто свиньями должны были себя чувствовать те, кто обижал маленьких. Но не чувствовали! Все внутренности у нашего руководства были заняты своим, известным нам Чувством.