Кривой дом (сборник)
Шрифт:
Бриз замолчал и задумчиво затянулся сигарой.
— Если он во всем признался, то теперь все это не важно,— сказал я.— Поможет ли ему добровольное признание?
— По-моему, поможет. Палермо сумеет защитить его от обвинения в убийстве первой степени. Правда, я не уверен в этом.
— Зачем Палермо что-то делать для него?
— Он сам вроде Хенча, но Палермо трогать нельзя,
— Понимаю.—Я встал.
Спанглер посмотрел на меня, и глаза его заблестели,
— Что с девушкой? — спросил я.
— Не говорит ни слова. Хитрая. С ней мы ничего не могли сделать. Но работа закончена.. Разве вы не довольны? Теперь ваш бизнес никто не тронет. Понятно?
— А девушка — та высокая блондинка? Впрочем, это не важно — важно, что Палермо остался доволен.
— Черт, я и не подумал об этом,— признался Бриз.
Он задумался и покачал головой:
— На нее не стоит обращать особого внимания, Марлоу. Она — не того класса.
— Ни за что нельзя ручаться,— возразил я.— Классовые грани стираются от чрезмерного употребления алкоголя. Это все, что вы хотели мне сообщить?
— Полагаю, да.
Лейтенант вынул изо рта сигару и посмотрел на меня.
— Так-так, Бриз. Для вас все ясно, и для вас, Спанглер,— тоже. Слишком многое ясно...
Оба с открытыми ртами смотрели, как я ухожу. Я вышел на улицу, сел в свою машину и уехал.
Глава 24
Мистер Пьетро Палермо сидел в комнате, которая выглядела как гостиная викторианской эпохи, если не считать стола из красного дерева, триптиха на библейские темы в позолоченной раме и распятия из слоновой кости. Здесь стояли диван, набитый конским волосом, и несколько старинных кресел; на серо-зеленой каминной полке — часы, в углу лениво тикали прадедушкины часы, а на овальном мраморном столике красовалась ваза с восковыми цветами. Толстый и мягкий ковер, даже шкаф для антиквариата был старинный.
На окнах длинные шторы, но комната выходила на юг, и света было достаточно. Напротив, через улицу, я видел окна дома, где убили Джорджа Ансона Филлипса. На улице было тихо.
Высокий итальянец с красивой головой и смуглым лицом прочел мою карточку.
— В моем распоряжении двадцать минут, мистер Марлоу. Что вам угодно?
— Я — тот самый человек, который нашел труп в доме напротив. Убитый был моим другом,
Его холодные глаза внимательно разглядывали меня,
— Люку вы сказали совсем не то.
— Люку?
— Он управляющий этого дома.
— Я не много рассказываю незнакомым людям, мистер Палермо.
— Это хорошо. И что вы «отите сообщить мне?
— Вы — важный человек, с вами я могу говорить откровенно. Вчера вы видели меня и описали полиции, Они сказали, что ей дали очень точное описание.
— Да, я многое замечаю,— равнодушно согласился он.
— Вы вчера видели также высокую блондинку, которая вышла из этого дома.
— Не вчера.— Он продолжал разглядывать меня.— Это было два или три дня назад. Но я сказал копам, что это было вчера.
Он щелкнул пальцами.
— Хопперы, ха!
— Вы видели вчера здесь каких-нибудь незнакомых вам людей, мистер Палермо?
— Нет, но сзади есть еще один вход,— Он взглянул на ручные часы.
— Значит, никого не видели? Сегодня утром вы были у Хенча.
Палермо продолжал лениво разглядывать мое лицо.
— Вам это сказали копы, да?
— Они сказали мне, что вы заставили Хенча при, знаться. Вы заявили, что он ваш друг. Конечно, они не знают, насколько он вам близок.;
— Я заставил Хенча признаться?
Неожиданно на его лице заиграла тонкая усмешка.
— Только Хенч не убивал,— заметил я.
— Не убивал?
— Да, не убивал.
— Это интересно. Продолжайте, мистер Марлоу.
— Его признание — абсурд. Вы заставили его признаться- из каких-то своих соображений.
Палермо встал, подошел к двери, открыл ее и крикнул: «Тони!», потом закрыл и вернулся на свое место. Невысокий, хамоватый с виду итальянец вошел в комнату, сел у стены и уставился на меня.
— Тони, это мистер Марлоу. Взгляни на его карточку.
Тони встал, взял мою карточку и сел, разглядывая ее,
— Хорошенько рассмотри этого человека, Тони. Ты не забудешь его?
— Можете на меня положиться, мистер Палермо,— ответил парень.
— Значит, он был вашим другом? — спросил Палермо.— Хорошим другом?
— Да.
— Это плохо. Да, это очень плохо. Друг — это друг, Я скажу вам кое-что, но вы никому не говорите. Даже копам. Не скажете?
— Не скажу.
— Вы дали обещание, мистер Марлоу, Этого не забывают. Вы не забудете?
— Не забуду.
— Тони, он не забудет, не забудь и ты. Ясно?
— Я даю слово. Все; что вы скажете, останется между нами.
— Это прекрасно. О’кей. Я происхожу из большой семьи. У меня много сестер и братьев. Один брат очень плохой человек? такой же как Тони.
Тот улыбнулся.
— О’кей. Другой брат ведет спокойную жизнь. Живет он тут, через улицу. Здесь полным-полно копов. Не очень хорошо. Задаю слишком много вопросов. Плохо для бизнеса, плохо для брата. Ясно?
— Ясно,— ответил я.
— О’кей. Этот бедняга Хенч плохой парень, пьет, не работает, за квартиру не платит. Но у меня есть деньги, и поэтому я сказал: «Послушай, Хенч, сделай одолжение. Ты пьяница, пьешь уже. три недели. Ты пойдешь под суд, а я возьму тебе хорошего адвоката. Признайся, скажи, что был пьян. Срок получишь небольшой, я о тебе позабочусь. О’кей?» Он сказал «о’кей» и признался. Вот так это было.
— За две-три недели плохой брат уберется отсюда, и копы потеряют его след. Убийство Филлипса останется нераскрытым. Так, что ли?—спросил я.