Кризис или конец света? Апокалипсис 2012

Полагаю, большинству мне не нужно представляться, но для тех, кто пока не знаком с моими исследованиями, все же это сделаю. Меня зовут Этьен Кассе, я французский писатель и журналист, который не желает верить общепринятым версиям и всегда пытается докопаться до истины. За это не однажды рисковал своей жизнью. И продолжаю рисковать, ведь правда, какой бы неожиданной на первый взгляд она ни казалась, должна обязательно восторжествовать над ложью независимо от того, как долго эта ложь туманит умы людей — несколько тысячелетий или появилась совсем недавно. Не так уж важно, что многие читатели предпочтут отмахнуться от того, о чем я рассказываю в своих книгах. Гораздо важнее, что обязательно найдутся те, кто разделит мою позицию и задастся теми же вопросами, что и я.

Эту книгу я посвящаю памяти Марка Саттона — человека, спасшего мне жизнь, которого я имел радость знать, увы, совсем недолго. Также я посвящаю эту

Не ошибусь, если скажу, что за свою журналистскую карьеру написал не одну тысячу репортажей, заметок, статей, обзоров, книг и много еще чего до того, как, по модному нынче выражению, «ушел на вольные хлеба». И все же каждый раз, садясь перед компьютером (а много лет назад — за пишущую машинку), я испытываю «боязнь чистого листа». Раньше я приписывал это своей молодости, незрелости, непрофессионализму и отсутствию опыта, теперь же понимаю, что так случается не тогда, когда нечего сказать. Скорее наоборот, так происходит, когда тебе есть что сказать и сказать нужно очень многое. И тебе хочется сразу вывалить на голову читателя все выводы, иначе говоря, начать с конца. Останавливает меня только то, что конца у этой книги нет. Как, собственно, не было его и у всех моих предыдущих книг. Разве может быть конец у книги, написанной о том, что происходит прямо сейчас, произойдет завтра или послезавтра? У книги, написанной о жизни? Это риторический вопрос. Хотя сейчас он почему-то звучит слишком уж иронично.

Потому что в этой книге я поведу речь о том, над чем смеялись во все времена. Смеются и сегодня (а если вы вдруг воспримете это всерьез, начнут смеяться и над вами). Я расскажу вам о конце света. О возможном конце света. О возможном скором конце света. О конце того человечества, частицей которого мы сейчас являемся. И если вы считаете, что сегодня вас это не касается, не уверен, что это не коснется вас потом. Как говорят финансисты, в среднесрочной перспективе. Годика этак через три.

Я постараюсь выяснить, каким образом все человечество вот уже многие годы держат в жестком алчном кулаке. И что нас может ждать впереди. Очень хотелось бы думать, что выводы, к которым я пришел в этом расследовании, являются плодом моего воспаленного воображения и ошибочных рассуждений. Но, увы, это — жестокая истина, о ней говорят все новые и новые факты. Оглянитесь вокруг себя — и вы увидите, какую плотную и гнусную паутину лжи плетет вокруг всех нас власть, ею опутан практически каждый.

Вот почему, глядя на чистую белую страницу (пусть и виртуальную, на экране моего компьютера), я испытываю волнение и сижу несколько минут неподвижно, вспоминая начало этой истории. Оно казалось ничем не примечательным, даже не было отмечено телефонным звонком, как частенько бывало раньше. Однако на этот раз все вышло гораздо оригинальнее, но я почему-то этому не рад.

Вся эта история, конечно же, началась задолго до того, как на пороге офиса агентства «СофиТ» появился незваный гость — вежливый рыжеволосый мужчина средних лет по фамилии О'Брайен, комиссар одного из департаментов парижской полиции. Комиссар (к его чести надо сказать, весьма тактично) сообщил о том, что меня собираются обвинить ни много ни мало в убийстве человека, о существовании которого я никогда ранее не слышал.

Этъен Кассе. Париж, 17 мая 2009 года

В конце лета 2008 года я, среди прочего, работал над книгой о Большом адронном кол-лайдере. Вернее, тогда я не думал, что работаю над книгой: события стремительно происходили одно за другим как бы сами по себе вплоть до некоего подобия развязки. А уже затем я сел и собрал воедино все материалы, что у меня были. Эта книга уже вышла, и вы сами можете ее прочесть. В общем, все шло, если так можно сказать, своим чередом…

Среди туристов бытует мнение, что Париж — один из самых дорогих городов мира. Здесь очень дорого жить, да и просто приезжать в отпуск, здесь баснословно дорого буквально все — от маникюрной пилочки до таунхауса с бассейном и садом. На самом деле, по статистике, самый дорогой город мира — Лондон, затем Москва. Что же касается Парижа… Насчет пилочки и таунхауса не уверен — думаю, они везде стоят примерно одинаково. А вот цены на аренду офиса здесь действительно одни из самых высоких в Европе. Впрочем, еще год назад это не волновало меня ни в малейшей степени, и вывеска агентства «СофиТ» с присущим ей скромным обаянием красовалась рядом с вывеской регионального офиса представительства фирмы «Туркиш Эйрлайнс» [1] на одной из весьма оживленных улиц в Париже. Конечно, цены на аренду постепенно росли, но это было вполне терпимо. Росли цены на бензин, на свежие овощи, молоко и хлеб. Время от времени росли даже зарплаты, гонорары и премии. Современная экономика — маленькая, но все же инфляция. Даже в спокойной Европе все дорожает. Неприятно, но нормально, потому что привычно и ожидаемо.

Я, конечно, не был баснословно богат, но не припомню, чтобы я проходил несколько кварталов в поисках супермаркета, где сигареты, которые я курю, были бы дешевле (студенческие времена не считаются, тут и так все понятно). Сейчас я живу в отдельной квартире, которая меня вполне устраивает, езжу на автомобиле и могу позволить себе «Долби Сэрраунд» [2] в качестве аксессуара домашнего компьютера в рабочем кабинете. Я никогда не мечтал заработать миллионы. И — будем реалистами — почти наверняка я их никогда и не заработаю. Но, разбирая ежемесячные счета — как свои личные, так и агентства, подписывая чеки на оплату и рассматривая выписки с банковских счетов за предыдущий месяц, я был удручен: денежные дела и здесь, и там обстояли не так хорошо, как в предыдущие месяцы. Несмотря на это, а также на появившиеся в прессе разговоры о надвигающемся серьезном экономическом кризисе, я, как и большинство других, не принимал это всерьез. Даже когда слово «кризис» стало самым популярным во всем Париже, я интересовался им не больше. Других дел хватало…

— Кризис — это время работать еще больше, чтобы удержаться на плаву, — что-то в этом роде я говорил сидящему напротив меня в моей гостиной полицейскому комиссару О`Брайену. — И поэтому я никогда не слышал об Энтони Станковски. Хотя он, как вы утверждаете, и был известным во Франции экономистом. И насколько помню, я не читал его статей и не видел его самого по телевизору. И уж тем более не был с ним знаком.

Комиссар слушал мой монолог с непроницаемым лицом сфинкса, изредка поднося к своим пышным рыжим усам чашку с чаем. Несмотря на то, что появление полиции никогда не предвещает ничего хорошего (разумеется, кроме случая, когда вас грабят в темном переулке), комиссар располагал к себе. Судя по всему, он был спокойным, рассудительным, терпеливым, но решительным человеком. Было бы намного хуже, если бы ко мне заявился с вопросами какой-нибудь вчерашний выпускник полицейской академии, рвущийся немедленно сделать карьеру на высосанном из пальца «громком деле». Выслушав меня, О`Брайен сказал:

— Спасибо за ответ, месье Кассе. Но, пожалуйста, подумайте еще раз. Возможно, вы все же были знакомы с Энтони Станковски, но запамятовали об этом. Тело месье Станковски нашли в сквере возле вашего дома вчера ночью.

— И вы обошли всех, кто живет на расстоянии двух кварталов от этого сквера, чтобы поинтересоваться, что они поделывали вчерашним вечером? — спросил я несколько более ехидно, чем бы хотелось. Но тон, в который перешла беседа, мне очень не понравился.

— Нет. Я пришел только к вам. И был рад застать вас в добром здравии в вашем офисе. Дело в том, что в ежедневнике Станковски на вчерашний вечер значилось только одно дело. Там записаны время, фамилия, адрес и телефон: ровно в восемь вечера Энтони Станковски собирался нанести визит вам, месье Кассе, в вашем собственном доме. Судя по времени смерти, которая наступила около девяти вечера, визит он вам нанес. Именно поэтому я и спрашиваю — уверены ли вы, что ничего не забыли? Как вы провели вчерашний вечер?

Я буквально прилип к креслу. Несмотря на то, что в свою бытность журналистом я бывал в довольно серьезных передрягах, подобные заявления, сделанные старшим комиссаром полиции, даже таким спокойным тоном, не предвещали ничего хорошего. И я стал внимательно перебирать в памяти события вчерашнего вечера. С утра и до начала восьмого я был здесь, в офисе, и это может подтвердить Софи. Затем сел в машину и отправился домой. Где-то в половине восьмого я припарковался возле дома, а затем, не заходя домой, пошел в бар неподалеку на встречу с одним из своих «источников». А попросту — с осведомителем. И хотя осведомитель — лицо секретное, в этом случае я, пожалуй, мог бы назвать его имя полиции, если бы им вздумалось проверять. Затем я отправился домой, где и провел все время до утра один. Утром поехал в офис. Впрочем, вечером я еще совершил несколько рабочих звонков и отправил электронные письма. Это тоже можно проверить по распечатке телефонного оператора и на почтовом сервере. Правда, я не уверен, что занимался этим с восьми до девяти — возможно, раньше, а возможно, и позже.