Кризис империи
Шрифт:
– Вон та башня.
– Она указала на север, как раз в том направлении, куда мог попасть поток плазмы, который увидел Тэд.
– Не была ли она… выше? С чем-то вроде антенны на верхушке?
Тэд разглядывал башню. Он смутно припомнил рогатую параболическую антенну. Рога все еще были видны, но уже ниже, у подножия башни. Сама башня стала гораздо ниже. Ее новая верхушка теперь представляла собой плоскость - словно кто-то откусил половину башни. Синтебетон и стальные опоры испарились под действием плазмы, нагретой до звездных температур. Тэд не видел ни упавших обломков, ни свисающих частей. Ясно, что, когда верх башни завалился, он оседал во все еще летящий поток плазмы и испарялся.
Сфокусированный поток ионизированного гелия, нагретый до миллиона градусов по Цельсию, вполне может сделать такое.
Да, шрам на башне располагался на высоте не менее десяти метров. Бертингас так и сказал Море.
– Итак, мы в безопасности, пока «Брошь» аккуратно выбирает свои цели, - произнесла она.
– Что ты там говорил - где мы собираемся?
– В центре управления и контроля.
– И зачем нам туда идти?
– Я хочу отключить здесь все, что можно.
– Ага.
– Сюда!
Тэд повел ее через площадку, под носовой частью тупорылого транспортного корабля - или, может быть, какого-нибудь космического буксира, - у которого отсутствовала половина листов обшивки. Повреждения были нанесены сварочными аппаратами и гаечными ключами, а не являлись результатом сражения. Пока Тэд с Морой шли, никто в них не стрелял и никто не убегал от них. Для эпицентра жаркого боя здесь стояла необычная тишина.
Они быстро двигались вдоль высокой стены, которая была частью ограды, отделявшей один стапель от другого. Внезапно Тэд услышал шаги. Поначалу он подумал, что это просто эхо от их собственных шагов и ничего больше.
Из-за стены сначала донеслось шарканье бегущих ног и топот крепких подошв о синтебетон, затем чьи-то крики, затем звяканье оружия.
Бертингас выхватил гранату, вырвал чеку и перебросил гранату через стену.
Две секунды спустя даже Тэда и Мору слегка оглушило. Донесшийся до них звук взрыва состоял, казалось, из четырех частей: басового элемента - словно играл большой барабан духового оркестра; сопрано дребезжащей жести и бьющегося стекла; шипения, как от трения стального каната о кнехт; и звона, напоминающего бой колокола в первый день творения. Все четыре компонента слились воедино. Звуковой удар так оглушил их, что на целую минуту они почти потеряли сознание.
Тэд, едва пришел в себя, подбежал к пролому в стене и начал стрелять - сначала по низу, затем все выше.
Четыре человека, уже согнувшиеся и обхватившие головы руками, задергались, когда в них попали шарики, и повалились на землю. Они носили ту же самую зеленую униформу, что и те солдаты, с которыми Бертингас сражался на гиперволновой станции после долгого скитания по лесам. Он проверил, что они на самом деле мертвы, и сделал единственный выстрел милосердия в голову солдата, чьи ноги превратились в размозженную смесь крови, костей и сухожилий.
Мора подошла к нему.
– Откуда ты узнал, - спросила она, - что это не были наши собственные солдаты? Ты же их не видел из-за стены!
– На самом деле я не знал, - смутился Тэд.
– Поэтому я бросил акустический парализатор, а не осколочную гранату. Но мои предположения оказались правильными.
– Да ты опасен! Даже на войне.
– В ее голосе звучали одновременно и гордость, и раздражение.
– Что теперь?
– Теперь вверх вон по тому трапу.
– Я поднимаюсь первой.
– Что? Это еще почему?
– Ты будешь меня прикрывать. Если мы полезем вверх одновременно, то оба окажемся беззащитными.
Бертингас кивнул. Он прижался к синтебетонной стене и поднял пульсатор. Мора повесила винтовку на спину и начала подниматься. Когда она достигла верха, оттуда протянулись две руки и сняли ее, дергающую ногами, с лестницы.
Тэд прыгнул вперед, развернулся и прицелился, но Моры уже не было видно.
У него не осталось другого выхода, кроме как полезть наверх самому.
Бертингас поднимался осторожно, медленно переставляя руки, всматриваясь вверх и прислушиваясь. Сверху показались те же две руки. Он переложил винтовку в левую руку, зажал приклад под мышкой и неуклюже прицелился. Сверху, вслед за руками, появилось лицо - квадратное лицо Пэтти Фиркин. Винтовка Тэда повисла на ремне, замотанном вокруг локтя.
– Что ты делаешь там, наверху?
– А что ты делаешь там, внизу?
– спросила она.
– Вся драка происходила тут.
– Ну, не вся.
– Ага. Мы с Халаном наблюдали за твоей работой. Ты опасен.
– Так все говорят… Что мне оставалось делать?
– Мы обесточили весь сектор. Это заблокировало все двери и отключило трубы лифтов. Сейчас наши команды прочесывают уровень за уровнем и собирают пленных - или окончательно разбираются с упорствующими.
– Значит, мы победили.
– Похоже на то.
– Где Халан? И кстати, где Мора?
– Я отправила ее в центр управления. Он там же.
– В какую сторону идти?
– Сюда.
– Фиркин повернулась, и ее сапоги застучали по плотному синтебетону.
– Каковы потери?
– Чьи?
– Сначала наши.
– Из пятнадцати тысяч высадившихся, - сказала она, - на перекличку отозвалось семь тысяч и еще три тысячи в руках медиков. В таком закрытом театре военных действий, на острове, когда обороняющиеся рассредоточены и прячутся по подвалам, мы вынуждены констатировать, что остальные наши бойцы скорее мертвы, чем сбежали или сдались противнику.