Кризис личности
Шрифт:
Казалось, все бесполезно. Белый пил ферментизированный ячмень, курил дурно пахнущую траву и поедал обожженное мясо мертвых коров. Годы поклонения гамбургеру привели к тому, что все его существо насквозь пропиталось самыми разнообразными ядами.
В первую неделю он заставил Римо есть кимчи, чтобы изгнать всю гадость из организма. Во вторую — позволил ему пить воду. А на третьей добавил холодный рис. После огненного кимчи Римо несказанно обрадовался воде. К тому же времени, когда у него в руках появилась первая миска риса, он радовался уже одному тому, что это не кимчи.
— А когда я получу подогретый рис? — спросил Римо, засовывая в рот клейкие зерна. Он ел, естественно, руками, ибо не умел использовать палочки для еды.
— Когда сделаешь первые шаги.
— А когда это случится?
— Точно не знаю, но явно в первые пять лет твоего обучения.
Тогдашнее выражение лица любителя гамбургеров на долгие годы осталось в памяти Чиуна.
Так что когда через шесть месяцев Римо позволили есть подогретый рис, он был очень доволен.
То, что требовалось от корейца, звучало просто хотя и отвратительно: научить белого человека искусству убивать, незаметно передвигаясь среди себе подобных.
Мало того, что с белым это вообще невозможно, подобная просьба к тому же звучала как оскорбление. Чиун отошел от дел из-за того, что его собственный племянник, Нуич, оказался предателем, и теперь отказывался наотрез.
— Мои предки, мастера Синанджу, служили великим тронам задолго до правления Ирода Справедливого, — заявил он Смиту. — Укажите мне своих врагов, и я их уничтожу. Вам не нужен белый, чтобы сделать ту работу, которую всегда прекрасно выполнял кореец.
— Нам нужен убийца, который в случае необходимости будет подчиняться нашим приказаниям следующие десять лет. Если не двадцать, — возразил Харолд Неустрашимый.
— Слишком поздно, — хмыкнул Чиун. — Надо начинать с рождения. Римо толст и неуклюж. Впрочем, если золота будет достаточно, я возьмусь за эту работу.
— Но вы ведь очень стары, — необдуманно сказал белый.
— Я встретил восемьдесят весен и встречу еще сорок, прежде чем по меркам своих предков стану старым.
— Мы хотим совсем другого, — сказал Смит. — Пожалуйста, мастер Чиун. Подготовьте Римо самым лучшим образом.
И Римо стал обучаться дурацким искусствам, не имеющим ничего общего с Синанджу, за исключением того, что они были украдены китайскими и японскими воришками, которые сумели скопировать движения, но не дух учения.
Со временем Римо стал подавать надежды: он стал дышать и двигаться так, будто был корейцев. Чиун заподозрил, что в жилах Римо течет и капелька корейской крови. И не просто корейской, а крови наследников традиций Синанджу, предков Чиуна.
Конечно, предположение нелепое, но думать иначе — значит полагать, будто Синанджу можно научить любого, даже белого. А ведь это невозможно. Ибо и некоторые жители родной деревни Чиуна не могли овладеть такими простыми вещами, как правильное дыхание.
Нет, Римо явно был корейцем. Но мастер Синанджу пришел к такому заключению лишь через много месяцев, когда повел ученика по дороге подлинного мастерства.
В этом зале, полном воспоминаний, Чиун вдруг подумал о том, что Римо ему теперь как сын и что сам он с удовольствием исполняет роль приемного отца. Да, много с тех пор воды утекло.
И вот благодаря усилиям одного-единственного врага — и не человека даже, а какой-то машины, которыми белые зачумляют свое общество, — все пошло прахом!
Организации, на которую они работали, больше не существует. Император Смит стал добровольным пленником собственного правительства, а Римо больше, чем когда-либо, полон решимости узнать свое прошлое.
Последнее беспокоило мастера Синанджу все сильнее. На сей раз Римо не отступит. На этот раз им движет дух собственной матери. И он не успокоится, пока не выяснит все до конца.
И если ему это удастся, если Римо воссоединится с человеком, чресла которого его породили, то останется ли в его новой жизни место для старика, которого он иронично звал папочкой?
Мастер Синанджу поник своей старой головой и принялся молить предков, чтобы отец Римо погиб прежде, чем сын найдет его.
Затем, укрепив свое сердце, Чиун бесшумно повернулся и отправился на поиски своего императора.
Большой Дик Бралл сидел за столом, покрытым черным стеклом, и звонил по телефону.
— Его зовут Харолд В. Смит. Номер налогоплательщика 008-16-93114. Я хочу сегодня же знать все, что содержится о нем в главном файле.
— Номер вашего факса?
Бралл огляделся. Здесь были два телефона: многоканальный офисный РОЛМ и голубой телефон производства «Америкен телефон энд телеграф». Факса, впрочем, не было. Большой Дик недоуменно заморгал. И зачем это директору больницы понадобились два телефона?
— Позвоните мне лично, когда добудете материал. Я нигде здесь не вижу факса.
— Да, мистер Бралл.
Бралл нажал на кнопку селектора. Агент Фелпс тут же просунул голову в комнату.
— Да, сэр?
— Разберитесь, куда идут эти телефонные линии.
— Да, сэр.
Через двадцать минут Фелпс вернулся.
— РОЛМ соединен с линией на столбах, — доложил он. — Голубой аппарат соединен непонятно с чем.
Бралл поднял трубку голубого телефона. Гудок был сильным и ровным.
— Работает Должна же линия куда-нибудь вести! Найдите, куда!
— Да, сэр.
Бралл встал и начал обшаривать шкафы. Зеленые металлические казались старыми, а дубовые — древними. За исключением футуристического стола, все остальное офисное оборудование смахивало на дар Армии спасения.
Бумаги в папках относились к хозяйственным вопросам. Ничего особенного.
— Пожалуй, эта упрямая задница могла бы и компьютеризировать свой кабинет, — пробормотал Бралл.
Между двумя шкафами он обнаружил запертый портфель. Настолько потрепанный, что Бралл сначала принял его за обыкновенный хлам. Когда же Большой Дик поднял портфель, оказалось, что в нем что-то было, и довольно тяжелое.