Кризис Основания (Край Основания)
Шрифт:
– Янов, она не ребенок.
– Она не ребенок. И то, что вы думаете о ней, для меня не имеет никакого значения.
– Неужели вы не понимаете, каким вы должны ей казаться?
– Стариком? Какая разница! Она – часть великого целого, а я нет, и уже одно это создает непреодолимую преграду между нами. Вы думаете, я не знаю этого?
Но я ничего не прошу от нее, лишь бы она…
– Хорошо думала о вас?
– Да. Или что-то другое, что она может чувствовать ко мне.
– И ради этого вы готовы сделать мою работу? Но, Янов, вы плохо слушали, им нужен я, по каким-то причинам, которых я не понимаю.
– Если они не могут иметь вас, то должны искать кого-то другого, а я буду лучше, чем кто-либо другой, я уверен.
Тревиз покачал головой.
– Не могу поверить в случившееся. Вы достигли пожилого возраста и открыли юность. Янов, вы пытаетесь стать героем, значит, можете умереть за это дело.
– Не говорите так, Голан. Это не предмет для шуток.
Тревиз хотел было рассмеяться, но увидел серьезное лицо Пилората и только откашлялся.
– Вы правы. Простите меня. Зовите ее сюда, Янов. Зовите ее.
Блис вошла, слегка съежившись, и тихо сказала:
– Мне очень жаль, Пил, но вы не можете заменить его. Никто не может. Нам нужен Тревиз или никто.
– Прекрасно, – сказал Тревиз, – я буду спокоен. Что бы это ни было, я буду спокоен и постараюсь это сделать. Все, что угодно, лишь бы уберечь Янова от попытки играть роль героя в его возрасте.
– Я помню о своем возрасте, – пробормотал Пилорат.
Блис медленно подошла к нему и положила руку на его плечо.
– Пил, я… я хорошо думаю о вас.
Пилорат отвернулся.
– Все в порядке, Блис. Вам нет никакой надобности быть великодушной.
– Я не великодушна, Пил. Я думаю… очень хорошо о вас.
Сначала туманно, а затем более отчетливо Сара Нови вспоминала, что она – Сарановивирембластиран, и когда она была ребенком, родители звали ее Са, а подруги – Ви.
Она, конечно, никогда не забывала, но иногда факты были глубоко захоронены в ней. Никогда еще они не были так глубоко похоронены в ней, и так надолго, как в этот последний месяц, но она никогда не была так близко и так долго с таким мощным мозгом, как у Джиндибела.
Сейчас время настало. Сама она не хотела этого. Ей это было не нужно. То, что оставалось в ней, вытолкнуло часть ее самой на поверхность ради глобальной необходимости.
Это сопровождалось неприятными ощущениями вроде зуда, но быстро сменилось удовольствием от собственной демаскировки. Много лет она не была так близко к планете Гея.
Она вспомнила зверька, которого любила на Гее, когда была маленькой.
Понимая его ощущения как часть своих собственных, она была бабочкой, вышедшей из кокона.
Стор Джиндибел пристально оглядел Нови, и с таким удивлением, что едва не выпустил из захвата мэра Брэнно. Возможно, что он не сделал этого только благодаря неожиданной поддержке извне, которую он в данный момент игнорировал.
– Что ты знаешь о Советнике Тревизе, Нови? – спросил он, а затем, в холодном поту от внезапно появившейся и усиливающейся сложности ее мозга, закричал. – Кто ты?
Он попытался захватить ее мозг, но тут же убедился, что мозг непроницаем.
Только тут он осознал, что его захват был поддержан кем-то более сильным, чем он сам. Он повторил уже спокойнее:
– Кто ты?
В лице Нови не было и намека на трагедию.
– Мастер, – ответила она, – Оратор Джиндибел, мое настоящее имя Сарановирембластиран, и я-Гея.
Словами она сказала только это, но Джиндибел с внезапной яростью усилил собственную ментальную ауру и с большим мастерством, при всем своем раздражении, избежал усиливающегося барьера и держал Брэнно своими силами крепче, чем раньше, одновременно пытаясь в молчаливой борьбе захватить мозг Нови.
Она держала его с тем же мастерством, но не могла – или не хотела – приближать свой мозг к нему.
Он сказал ей, как сказал бы Оратору.
– Ты притворялась, обманула меня, заманила сюда, и ты – как Мул!
– Мул был отщепенцем, Оратор. Я-мы – не Мулы. Я-мы – Гея.
Полная суть Геи была описана в сложном сообщении Нови гораздо лучше, чем это можно было бы выразить словами.
– Вся планета живая, – повторил Джиндибел.
– И с ментальным полем, гораздо большим, чем у вас, как у индивидуума.
Пожалуйста, не сопротивляйтесь такой силе – я могу повредить вам, а я этого не хочу.
– Даже будучи живой планетой, ты не сильнее чем общность моих коллег на Транторе. Мы тоже, в каком-то смысле, живая планета.
– Всего несколько тысяч человек в ментальном объединении, Оратор, к тому же, вы не можете получить их поддержку, потому что я заблокировала ее.
Впрочем, можете попробовать.
– Что вы намерены делать, Гея?
Почувствовался ее ментальный эквивалент вздоха, и Нови сказала:
– Хотела бы надеяться, Оратор, что вы по-прежнему будете называть меня Нови. Сейчас я действую как Гея, но по отношению к вам я только Нови.
– Что ты намерена делать, Гея?
– Мы останемся в тройной мертвой точке. Вы будете держать мэра Брэнно через щит, а я буду держать вас, и мы не устанем. Так это и останется.
– До каких пор?
– Я вам уже сказала – мы ждем Советника Тревиза с Терминуса. Только он может сдвинуть нас с мертвой точки.
Компьютер на борту «Далекой Звезды» обнаружил два корабля, и Голан Тревиз показал их на экране.
Оба корабля принадлежали Основанию. Один был точной копией «Далекой Звезды» и, без сомнения, был кораблем Кампера. Второй был больше и значительно мощнее.