Кризис Основания (Край Основания)
Шрифт:
– Я не говорил этого.
– Зато я говорю. Так что позвольте мне стать активным. Я еще могу наблюдать.
Корабль подошел уже достаточно близко, и было заметно, что он выглядит примитивно. Если это продукт нечеловеческих мозгов и рук, он может казаться примитивным, хотя в действительности он просто создавался не для людей.
– Вы думаете, что это артефакт? – спросил Пилорат, слегка покраснев.
– Не могу сказать. Предполагаю, что артефакты, как бы они ни изменялись от культуры к культуре, никогда не могут быть пластичны,
– С вашей стороны это только догадка. Все мы знаем, что есть разные культуры, но мы не знаем разных видов разума, и поэтому не можем судить, насколько различны могут быть артефакты.
– Рыбы, дельфины, пингвины, головоногие, даже амбифлексы – все обтекаемой формы, так как вынуждены перемещаться в вязкой среде. Может быть, так и с артефактами?
– Щупальца головоногих и спиральные вибраторы амбифлексов, – ответил Пилорат, – резко отличаются друг от друга и от плавников, лап и ног позвоночных. Так может быть и с артефактами.
– Во всяком случае, – сказал Тревиз, – я чувствую себя лучше. Поговорите со мной о пустяках, Янов, успокойте мои нервы. Мы очень скоро узнаем, кто нас захватил. Корабль, кажется, неспособен состыковаться с нами, значит, с него перейдут по старомодному тросу – или нас принудят идти по нему – если только нелюди не пользуются какой-нибудь другой системой соединения.
– Корабль большой?
– Не имея возможности воспользоваться корабельным компьютером для определения расстояния радаром, мы не можем определить размер.
Перед «Далекой Звездой» зазмеилась струна троса. Тревиз подытожил.
– Люди там или нелюди, но они пользуются такими же приспособлениями, что и мы. Видимо, ничего, кроме троса, работать здесь не может.
– Можно было бы приспособить трубу, – сказал Пилорат, – или горизонтальную лестницу.
– Это все негибкие вещи. С ними было бы гораздо сложнее. Тут нужны одновременно и гибкость, и прочность.
Трос глухо стукнулся о «Далекую Звезду». Затем последовало обычное скольжение, до тех пор, пока корабли не уравняли скорости. Наконец, трос занял неподвижное положение относительно обоих кораблей.
В корпусе неизвестного корабля появилось отверстие и стало расширяться, как зрачок в глазу.
– Расширяющаяся диафрагма вместо скользящей панели, – пробормотал Тревиз.
– Нелюди?
– Не обязательно.
Возникла фигура.
Губы Пилората на секунду сжались, и он разочарованно сказал:
– Плохо. Человек.
– Не обязательно, – снова возразил Тревиз. – Мы видим только то, что у него пять выступающих частей. Это могут быть голова, руки и ноги, а могут и не быть. Подождем!
– Чего?
– Он движется более быстро и плавно, чем должен был бы. А!
– Что?
– Тут какая-то силовая установка. Это не ракетная техника, насколько я могу судить, но и не передвижение при помощи только рук. Но, все-таки, это не обязательно и человек.
Наконец раздался звук контакта. Тревиз сказал:
– Оно входит. У меня возникло желание схватить его, как только оно появится, – он сжал кулаки.
– Я думаю, что вам лучше расслабиться, – заметил Пилорат. – Оно может оказаться сильнее нас. Оно может контролировать наши мысли. Да и на том корабле наверняка есть и другие. Вам стоит подождать, пока мы не узнаем, что нам предстоит.
– Вы с каждой минутой становитесь все более рассудительным, Янов, а я – все менее.
Воздушный люк пришел в движение, и фигура, наконец, появилась внутри корабля.
– Размер нормальный, – пробормотал Пилорат. – Космический скафандр вполне пригоден для человеческого существа.
– Я никогда не видел такого фасона, но он не выпадает из рамок человеческого производства, как мне кажется. Но это еще ни о чем не говорит.
Фигура в космическом скафандре стояла перед ними, подняв верхнюю конечность к округлому шлему, который, если и был сделан из стекла, то был прозрачен лишь с одной стороны. Снаружи ничего не было видно.
Конечность быстро коснулась чего-то, и шлем сразу отделился от костюма. Его сняли.
Показалось лицо молодой и, бесспорно, очаровательной женщины.
Невыразительное лицо Пилората сделало, что могло, чтобы выглядеть ошеломленным. Он спросил с запинкой:
– Вы – человек?
Брови женщины поднялись, губы недовольно дернулись. Нельзя было с уверенностью сказать, то ли она не поняла незнакомого языка, то ли поняла и удивилась вопросу.
Ее рука быстро пробежала по левой стороне костюма, который тут же раскрылся. Она шагнула из него, и костюм, постояв несколько мгновений пустым, с легким, почти человеческим вздохом упал.
Теперь она выглядела еще моложе. На ней было свободное прозрачное платье до колен, под платьем – минимум прочего, да и то напоминало лишь легкую тень. У нее были маленькие груди, тонкая талия и полные округлые бедра, стройные ноги к лодыжкам изящно сужались. Темные волосы до плеч, большие карие глаза и полные, слегка асимметричные губы.
Она оглядела себя, а затем разрешила недоумение, заметив:
– Разве я не похожа на человека?
Она говорила на Галактическом Стандартном с легкой запинкой, словно старалась произносить слова совершенно правильно. Пилорат поклонился и ответил, слегка улыбнувшись.
– Не спорю, настоящий человек, к тому же – очаровательный.
Женщина развела руки, как бы приглашая осмотреть ее еще лучше.
– Надеюсь на это, джентльмены. Мужчины говорят, что готовы умереть ради тела.
– Я предпочел бы жить ради него, – сказал Пилорат, обнаружив галантность, которой сам удивился.
– Хороший выбор, – торжественно произнесла женщина. – Как только добиваются тела, все вздохи становятся вздохами экстаза.
Она засмеялась, и Пилорат рассмеялся вместе с ней. Тревиз, хмуро выслушавший этот диалог, резко спросил.