Кризис Основания (Край Основания)
Шрифт:
Где-то в туманной дали множества вероятностей есть другие реальности, в которых Галактика населена многими разумами – но они недостижимы. Мы в нашей реальности – одиноки. Из каждого действия, каждого события в нашей реальности выходят новые ветви, и в каждом отдельном случае только одна является продолжением реальности, так что есть громадное количество потенциальных вселенных – может, и бесконечное – происшедших от нас, но все они предположительно похожи на нашу Галактику с одним разумом – Галактику, в которой мы живем. Я должен был бы сказать – все они сходны, кроме малого процента исчезнувших, потому что опасно поправлять что-либо, когда возможности приближаются к бесконечности. – Он остановился, слегка пожал плечами и добавил: – Вот такая повесть. Она написана задолго до основания Геи. И я не ручаюсь за ее достоверность.
Трое других внимательно слушали. Блис кивала головой, как если бы слышала эту историю раньше и теперь проверяла точность рассказа.
Пилорат реагировал молчанием растянувшимся, на добрую половину минуты, а затем поднял кулак и ударил им по ручке кресла.
– Нет, – воскликнул он, задыхаясь, – это еще ничего не значит. Нет возможности доказать истинность повести наблюдением или рассуждением, потому что это не вся теория, а только часть ее… Допустим, что все это правда. Вселенная, в которой мы живем, все еще та, где существует Земля, богата жизнью и разумными видами, так что в этой вселенной – единственная она или не единственная – должно быть что-то уникальное. И мне очень хотелось бы знать, в чем именно заключается эта уникальность.
Последовало молчание. Затем Тревиз зашевелился и покачал головой.
– Нет, Янов, так не выйдет. Давайте, скажем, один шанс на биллионы биллионов, что из миллиарда обитаемых планет Галактики только Земле по чистой случайности удалось развить сложную экологию и, в конечном счете, разум. Таким образом, мы живем во вселенной, где Земля – единственная планета – и которую естественно из биллионов биллионов различных нитей потенциальной реальности выбрала Вечность. Полагаю, – продолжал он задумчиво, – что есть реальности, где разумная жизнь развилась на Гее, или на Сейшл, или только на Терминусе. И во всех этих случаях есть небольшой процент реальностей исчезнувших из общего числа, в которых Галактика имеет не один вид разума. Я полагаю, что если бы Вечные смотрели достаточно долго, они обнаружили бы потенциальные ветви реальности, где каждая пригодная для обитания планета развила бы разумные виды.
Пилорат уточнил:
– Может быть, вы также не согласны, что была найдена реальность, где Земля по каким-то причинам не похожа на Землю в других ветвях, но каким-то образом приспособлена для развития разума? В сущности, вы можете пойти дальше и сказать, что в найденной реальности вся Галактика была не такой, как в других ветвях, но именно в том состоянии, что разум мог развиться только на Земле.
– Можно думать и так, – согласился Тревиз, – но я бы считал, что моя версия имеет больше смысла.
– Это, конечно, чисто субъективное решение, – с жаром начал Пилорат, но Дом прервал его, сказав:
– Это четкая логика, но давайте не будем портить предположениями мой приятный свободный вечер.
Пилорат постарался остыть, улыбнулся и сказал:
– Как пожелаете, Дом.
Тревиз, бросив взгляд на Блис, которая с притворной скромностью сложила руки на коленях, произнес:
– А как образовался этот мир, Дом? Я говорю про Гею, с ее групповым сознанием.
Седая голова Дома откинулась назад, он громко рассмеялся, и его лицо покрылось морщинами.
– Опять же сказки! Я думал над этим иногда, когда читал записи о человеческой истории. Как бы тщательно они ни записывались, со временем они становятся все более неясными. Рассказы обрастают пухом, легенды скапливаются, как пыль. Чем больше проходит времени, тем пыльнее история, и тем больше она напоминает сказку.
– Мы, историки, знакомы с этим процессом, Дом, – сказал Пилорат. – У сказок есть определенное преимущество. «Драматическая фальшь вытесняет скучную правду», – сказал Либел Дженерат примерно пятнадцать столетий назад. Теперь это называется законом Дженерата.
– Да? – сказал Дом разочарованно. – А я думал, что эта идея была моим собственным циничным изобретением. Ну, что ж, Закон Дженерата наполнил нашу прошлую историю очарованием и неопределенностью. Вы знаете, что такое робот?
– Узнали на Сейшл, – сухо ответил Тревиз.
– Вы его видели?
– Нет. Нам задали подобный вопрос и тогда мы ответили отрицательным образом.
– Понятно. Когда-то человечество жило с роботами, как вы знаете, но это кончилось плохо.
– Так нам и говорили.
– Роботы были глубоко проникнуты доктриной, которая называлась: «Три Закона Робототехники» и восходила к предистории. Возможно, было несколько версий этих Трех Законов. По ортодоксальной точке зрения их следует читать:
1. Робот не может причинить вред человеческому существу или, своим бездействием, способствовать этому.
2. Робот обязан подчиняться приказам человека, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому Закону.
3. Робот должен заботиться о собственном самосохранении до тех пор, пока это не входит в противоречие с Первым и Вторым Законами.
Когда роботы стали умнее и многостороннее, они стали истолковывать эти законы, особенно всеобъемлющий первый, все более и более широко и приняли на себя, к величайшему сожалению, роль защитников человечества. Защита давила людей и стала невыносимой.
Роботы исключительно добры. Их работа была чисто человеческой и предназначалась для общей пользы – что почему-то делало роботов все более невыносимыми.
Каждое робототехническое усовершенствование усугубляло ситуацию. Роботы развили телепатические способности, и это означало, что стало возможным управлять мыслями человека. Допустить это – означало попасть к ним в зависимость.
Внешне роботы становились все более похожими на человека, но по поведению их можно было безошибочно отличить от людей, и их гуманоидность стала внушать отвращение. Так что, конечно, все пришло к концу.
– Почему «конечно»? – спросил очень внимательно слушавший Пилорат.
– Подобное завершение вполне логично. В конечном счете, роботы настолько далеко шагнули вперед в развитии, что поняли причину людского недовольства.
И роботы решили, что человечество, каким бы несовершенным и беззаботным оно ни было, лучше предоставить самому себе.