Кризис Основания (Край Основания)
Шрифт:
Поэтому, говорят, именно роботы каким-то образом установили Вечность и стали Вечными. Они обосновались в реальности, в которой, как они считали, люди могут быть в относительной безопасности – одни в Галактике. Сделав все возможное, чтобы сберечь нас и выполнить Первый Закон наиболее полно, роботы добровольно перестали функционировать, и с тех пор мы продвигаемся вперед, как умеем, самостоятельно. – Дом сделал паузу, посмотрел на Тревиза и Пилората и спросил: – Ну, как, верите вы всему этому?
Тревиз медленно покачал головой.
– Нет. Ни в одной исторической записи, насколько мне
– Есть мифы, в чем-то перекликающиеся с этим.
– Ну, Янов, есть мифы, которые совпадут с любой нашей выдумкой и дадут всему достаточно изобретательную интерпретацию. Я говорю об истории – о достоверных записях.
– Понятно, понятно. Однако, по-моему, ничего такого нет.
– Не удивляюсь, – заметил Дом. – До ухода роботов целые поселения людей ушли колонизировать космос, чтобы отстоять свою свободу. В основном, они уходили с перенаселенной Земли. Обосновавшись в новых мирах, они даже не хотели вспоминать о своем унизительном положении детей под надзором нянек-роботов.
Они не хранили записей, и обо всем этом забыли.
– Неправдоподобно, – буркнул Тревиз. Пилорат повернулся к нему.
– Нет, Голан, не совсем. Общество творит собственную историю и склонно отбрасывать начало, либо забывая о нем, либо придумывая героев-освободителей. Имперское правительство делало попытки подавить знание о доимперском прошлом, чтобы усилить мистическую веру вечного правления. Тогда тоже не было записей о временах до гиперпространственных путешествиях, и вы знаете, что большинству людей не известен сам факт существования Земли.
Тревиз парировал:
– Нельзя идти в двух направлениях, Янов. Если Галактика забыла о роботах, почему о них помнит Гея?
Блис рассмеялась:
– Мы – другие!
– Да? – спросил Тревиз. – В каком смысле?
– Блис, позвольте мне объяснить, – вмешался Дом. – Мы отличаемся от людей остальной Галактики. Из групп, бежавших от господства роботов, только мы в конечном счете достигли Геи, идя по следу тех, кто дошел до Сейшл, и мы были единственными, кто научился раньше роботов искусству телепатии. Это и в самом деле искусство, знаете ли. Телепатия присуща человеческому мозгу, но развить эти способности можно только очень деликатным и сложным способом. Лишь через много поколений достигается потенциал, но как только он появился, дальше дело идет само собой. Мы занимались этим двадцать тысяч лет, и чувство Геи есть тот полный потенциал, который даже теперь не достигнут. Уже давно наше развитие дало нам понятие о групповом сознании – сначала только для людей, затем – животных, потом растений и, наконец, несколько столетий назад – для неодушевленной материи самой планеты.
Вот поэтому мы и не забыли роботов. Мы рассматривали их не как нянек, а как учителей. Мы чувствовали, что они открыли наш мозг чему-то, и мы не хотим, чтобы он закрылся. Мы с благодарностью вспоминаем роботов.
Тревиз сказал:
– Когда-то вы были детьми роботов, а теперь вы дети группового сознания.
Разве вы не утратили человеческих свойств теперь, как утратили тогда?
– Это совсем другое, Трев. Теперь мы сделали это по собственному выбору.
Нас никто не вынуждал извне, это внутренняя потребность. И это мы никогда не забудем. И еще одно отличие: мы – единственные в Галактике. Нет больше мира, похожего на Гею.
– Как вы можете быть в этом уверены?
– Мы бы знали, Трев, мы бы определили такое же, как у нас, мировое сознание, хоть на другом конце Галактики. Мы можем определить зарождение такого сознания в вашем Втором Основании, например, около двух столетий назад.
– Во времена Мула?
– Да. Одного из нас, – Дом помрачнел. – Мул был отщепенцем и ушел от нас.
Мы были слишком наивны и думали, что это невозможно, и поэтому своевременно не остановили его. Затем, когда мы обратили внимание на Внешние Миры, мы узнали о том, что вы называете Вторым Основанием, и оставили это дело на них.
Тревиз несколько секунд тупо смотрел на Дома, а потом пробормотал еле слышно:
– Исторические книги терпят крах! – он покачал головой и добавил уже громче, – Гея поступила так из трусости? Он же был на вашей ответственности.
– Вы правы, но когда мы в конце концов обратили свои взгляды к Галактике, то увидели, что до сих пор были слепы, что трагедия Мула оказалась спасительной для нашей жизни. Мы поняли, что опасный кризис когда-нибудь придет и к нам. И все благодаря инциденту с Мулом. К счастью, мы успели принять меры.
– Какой кризис?
– Тот, что грозит нам уничтожением.
– Не могу этому поверить! Вы устояли перед Империей, перед Мулом, перед Сейшл-Союзом. Ваше групповое сознание может захватить корабль в космосе на расстоянии миллионов километров от планеты. Чего вам бояться? Взгляните на Блис – она даже не встревожена. Она не считает, что кризис наступил.
Блис положила красивую ногу на ручку кресла и повертела ступней перед Тревизом.
– Конечно, я не беспокоюсь, Трев. Вы справитесь с ним.
– Я?! – еле выдавил Тревиз.
Дом подтвердил:
– Гея привела вас сюда, по крайней мере, сотней мелких ухищрений. Именно вы должны встретиться с кризисом лицом к лицу.
Тревиз уставился на старика. Постепенно ошеломление сменилось яростью.
– Я? А почему я? Я-то тут при чем?
– Тем не менее, Трев, – сказал Дом с почти гипнотическим спокойствием, – вы.
Только вы. Во всем космосе только вы.
Коллизия
Стор Джиндибел подходил к Гее с той же осторожностью, что и Тревиз, и теперь ее звезда была ярким диском, смотреть на который можно было только через мощные фильтры. Джиндибел задумался.
Сара Нови сидела в стороне и время от времени робко поглядывала на него.
– Мастер! – тихо позвала она.
– В чем дело, Нови? – растерянно спросил он.
– Вы несчастливы?
Он пытливо взглянул на нее.
– Нет, просто задумался. Пытаюсь решить, то ли идти быстрее, то ли подождать. Могу я быть храбрым, Нови?
– Я думаю, вы храбрый человек, всегда, Мастер.
– Иногда быть храбрым глупо.
Нови улыбнулась.
– Как может ученый Мастер быть глупым? Это солнце или нет, Мастер? – Она указала на экран. Джиндибел молча кивнул. После нерешительной паузы Нови продолжала: