Кризисное обществоведение. Часть 2

Кара-Мурза Сергей Георгиевич

Конструктивистская доктрина демонтажа советского народа предполагала «сборку» нового народа («новых русских») на принципиально иной матрице, но попытка создания народа из «новых русских» провалилась. В целом, планы превратить какие-то «поднятые» реформой социокультурные группы в системообразующее ядро «нового» народа успехом не увенчалась.

В 1992 году Госкомитет по национальным отношениям представил в Верховный совет РСФСР проект Концепции национальной политики разработанный в русле «антисоветского конструктивизма». 33 Смысл ее сводился к тому, чтобы подавить этничность и перейти к модели нации, которая

была выработана в Западной Европе в XVIII-XIX веках. В ситуации кризиса, когда Россия была в состоянии кипения «бунтующей этничности», этот проект представлялся не просто утопией, но и политической авантюрой, разрушительные последствия которой было нетрудно предсказать. Реализация этой концепции означала бы превращение всей России в арену тлеющих или открытых войн. Палата национальностей этот проект отвергла и сейчас о нем не вспоминают.

33

Председателем Комитета был директор Института этнологии и антропологии РАН академик В. А. Тишков.

Однако теперь власть признает актуальность проблемы нациестроительства, и эта тема звучит все чаще. Действительно, само выживание России в любой мыслимой конфигурации зависит от того, смогут ли общество и государство создать механизмы, способные собрать нацию в новых формах, отвечающих новым условиям. Для этого и нужны нам уроки как опыта становления советского народа, так и его демонтажа.

Рассмотрим состояние вопроса и созданные реформой условия, в которых будет выполняться проект нациестроительства.

В принципе, советская система создала для РФ прочный фундамент для сборки современной гражданской нации — прочнее даже, чем у моноэтнической Польши. Е.Н. Данилова пишет: «Россия, будучи преемницей Советского Союза, идеалами гражданского проекта которого восхищались западные мыслители, в определенном смысле обладала более модернизированными по сравнению с Польшей позициями: у россиян были все предпосылки идти по пути современной общегражданской идентичности. Однако вместо того в России может наметиться тенденция замыкания в этническом или местном сообществе» [46].

Однако радикализм реформы, видимо, уничтожил эти благоприятные предпосылки. Пока что можно использовать инерцию советского влияния (даже «ностальгию» по утраченным отношениям), но шансы на это невелики. Состояние и русского ядра, и межэтнических отношений плачевно. Согласно проведенному в 2003 году опросу в 11 территориально-экономических районах, в качестве граждан России идентифицируют себя 62%. 11% по-прежнему считают себя гражданами СССР, а 3% — гражданами мира. Около четверти (24%) заявили о неопределенности собственной гражданской ориентации. Но главное, в отчете сказано: «Наиболее существенные отличия демонстрирует группа последователей ислама, в которой гражданами России ощущают себя лишь 39% респондентов, в то время как гражданами СССР — 19%, а гражданами мира — 8%. При этом уровень неопределенности в гражданской ориентации мусульман также самый высокий — 33%» [99]. Мало оснований считать, что за последние 7 лет установки изменились принципиально.

Перечислю (очень кратко) основные препятствия для успешной сборки гражданской российской нации.

Символическая сфера

За последние 25 лет целенаправленно разрушено предание, на котором собирались российская и советская нации. Началом России объявлены 1990 год и принятие «Декларации независимости», что было воспринято народом как оскорбление исторической памяти и стерло в самосознании нерусских народов образ общей исторической судьбы. Попытка заменить его образами демократии и рынка наивна и говорит о несостоятельности идеологических служб власти в деле нациестроительства.

Власть настойчиво представляет отцами нации «первых президентов» — Горбачева и Ельцина. Эти символы разрушения не приняты и никогда не будут приняты населением как соединяющие. Вот выводы повторяющихся исследований: «Во всех мировоззренческих и конфессиональных группах опрошенные склонны связывать свое тяжелое положение, прежде всего, с конкретными политическими деятелями, находившимися у власти в течение двух последних десятилетий — М.С. Горбачевым и Б.Н. Ельциным… Это вполне согласуется с результатами предыдущих социологических опросов, в которых Горбачев и Ельцин получили самые низкие оценки своей общественно-политической деятельности среди отечественных политиков XX века у представителей всех мировоззренческих и конфессиональных групп» [99].

Власть навязывает населению образ Запада как дружественного иного, разрушая основу цивилизационного самосознания русского и (еще более) нерусских народов. Так разрушается хорологический образ России в мире (см. [60]). Власть категорически отказывается дать определение благой жизни (образ будущего), подменяя его обещанием комфорта, что воспринимается как издевательство. Власть через СМИ ведет профанацию образа Великой отечественной войны и Победы, других великих и трагических событий истории России. Наконец, власть отказывается пойти на общественный диалог и приступить к выработке общественного договора о выборе той модели межэтнического общежития, которая должна сложиться в ходе реформ.

После беспорядков на Манежной площади в декабре 2010 года между В.В. Путиным и Д.А. Медведевым произошел примечательный обмен мнениями о том, какой опыт нациестроительства актуален для нынешней России. Как пишет «Независимая газета», «В.В. Путин призвал воспользоваться в решении национального вопроса советским опытом. Президент возразил». Конкретно, В.В. Путин сказал: «СССР удалось создать некую субстанцию, которая оказалась над межнациональными и межконфессиональными отношениями. К сожалению, она носила идеологический характер, это была социалистическая идея».

На это Д.А. Медведев ответил: «Только что Владимир Владимирович, выступая, вспомнил Советский Союз, который нашел свою схему достижения определенного результата межнационального мира. Возможно ли повторение того, что было сделано в советский период? Мы с вами реальные люди и понимаем — нет, невозможно. СССР был очень жестким государством… Еще 40 лет назад в США представители разных рас сидели на разных лавках, а сейчас это весьма толерантное общество, и не надо стесняться учиться. Но идея российской нации также эффективна» [120].

Расхождения более серьезны, чем кажется. В.В. Путин вовсе не утверждал, что можно повторить опыт СССР, и не предлагал использовать социалистическую идею, смысл его реплики был в том, что принципы сборки нации надо вырабатывать на основе исторического опыта государства России, с учетом массивных инерционных блоков ее культуры. Д.А. Медведев, напротив, в качестве образца назвал модель США, т. е. «этнический тигель», который «проработал» два века, и нынешний мультикультурализм. Как будто «это весьма толерантное общество» желаемо и может быть создано в России! И как надо понимать смягчающую оговорку, что «идея российской нации также эффективна»? Какую другую нацию имел в виду строить президент России?