Кризисное обществоведение. Часть первая. Курс лекций
Шрифт:
«Социальная база» Белого движения уповала именно на прямую поддержку Запада, на то, что именно он займется «обустройством» России. Белая армия рассматривалась лишь как передовой отряд крестового похода Запада против Советов. З.Н. Гиппиус записала в дневнике 2 сентября 1919 года: «На Деникина, вероятно, почти никто не надеется, несмотря на его, казалось бы, колоссальные успехи, на все эти Харьковы, Орлы, на Мамонтова и т. д. Слишком мы здесь зрячи, слишком все знаем изнутри, чтобы не видеть, что ни к чему, кроме ухудшения нашего положения, не поведут наши "белые генералы" старые русские "остатки", — если они не будут честно и определенно поддержаны Европой».
Можно даже сузить проблему
Давайте прочитаем то воззвание «Ко всем бывшим офицерам, где бы они ни находились», с которым обратилась большая группа бывших генералов русской армии во главе с Брусиловым:
«В этот критический исторический момент нашей народной жизни мы, ваши старые боевые товарищи, обращаемся к вашим чувствам любви и преданности к родине и взываем к вам с настоятельной просьбой забыть все обиды, кто бы и где бы их ни нанес, и добровольно идти с полным самоотвержением и охотой в Красную армию и служить там не за страх, а за совесть, дабы своей честной службой, не жалея жизни, отстоять во что бы то ни стало дорогую нам Россию и не допустить ее расхищения, ибо в последнем случае она безвозвратно может пропасть, и тогда наши потомки будут нас справедливо проклинать и правильно обвинять за то, что мы из-за эгоистических чувств классовой борьбы не использовали своих боевых знаний и опыта, забыли свой родной русский народ и загубили свою матушку Россию».
Отвечая на обвинения «белых» однокашников, бывший начальник штаба верховного главнокомандующего генерал Бонч-Бруевич писал: «Суд истории обрушится не на нас, оставшихся в России и честно исполнявших свой долг, а на тех, кто препятствовал этому, забыв интересы своей Родины и пресмыкаясь перед иностранцами, явными врагами России в ее прошлом и будущем».
Великий князь Александр Михайлович видел безвыходность положения белых, ставших пособниками Запада: «на страже русских национальных интересов стоит не кто иной, как интернационалист Ленин, который в своих постоянных выступлениях не щадил сил, чтобы протестовать против раздела бывшей Российской империи».
Это и есть главное, что пытаются сегодня вытеснить из сознания наши «либералы-западники»: именно большевики в Гражданской войне стояли «на страже русских национальных интересов». А белые — на страже интересов Запада. В личном плане это была трагедия множества участников Белого движения. Но глупо сегодня ее повторять, надо же на опыте дедов учиться.
Когда я читаю о Гражданской войне у Шолохова и Платонова, вспоминаю рассказы о ней моих близких и их сверстников, а потом читаю о том же у нынешних политиков, мне кажется, что речь идет о двух разных народах. Демократы, «белые» патриоты и их идеологические соратники пишут и говорят о каких-то верхушечных делах, интригах и обидах. А в рассказах людей, которые на своем горбу вытягивали нашу жизнь из той катастрофы, — бытие и его тектонические сдвиги и трагедии, строительство великой страны и глубокое религиозное чувство.
8. Как сказано выше, условием гражданской войны и ее развития является возникновение очагов альтернативной государственности. Стратегия создания государственности в Гражданской войне 1918-1921 годов была различной у красных и у белых, что во многом предопределило исход войны.
И Белое, и Красное движения («Февраль и Октябрь») были движениями революционными. Во время революции каждая политическая сила, имеющая конструктивный проект и претендующая на то, чтобы стать во главе строительства нового жизнеустройства страны, вынуждена в какой-то
Одной из важнейших программ, к которой приступили Советы сразу после Октябрьской революции, было государственное строительство. Оно вошло в конфликт с освобожденной энергией революционных масс и с теми институтами, которые она породила и, строго говоря, которые и были инструментом революции.
Прежде всего, Советское государство должно было восстановить монополию на легитимное насилие. Это означало необходимость ликвидации всех иррегулярных вооруженных сил партийной окраски. Один из самых красноречивых эпизодов — ликвидация Красной гвардии. Об этой операции мы ничего не знаем из официальной истории — она никак не вписывалась в упрощенную модель классовой борьбы и романтический образ революции. В Петрограде Красная гвардия была распущена 17 марта 1918 года, о чем было объявлено во всех районных Советах с предложением всем желающим записываться в Красную армию. Начальник штаба Красной гвардии был арестован.
Это и другие действия по «огосударствлению» революционного общества вызвали, конечно, сопротивление части рабочих даже в центре России. Так, наблюдался отток рабочих из Красной армии. Как сообщает Д.О. Чураков, к середине мая почти все рабочие с петроградского завода Речкина, ушедшие в Красную армию, вернулись на завод, т. к. не хотели, чтобы остальные рабочие смотрели на них «как на опричников».
Особенно трудное положение сложилось на Урале, где в Советах были сильны левые большевики и эсеры. Так, в городе Невьянске на большом артиллерийском заводе, где работали 7000 рабочих, 12-17 июня 1918 года произошло восстание. Тогда все отряды рабочих, которыми руководили большевики, отбыли с завода на подавление белочехов, и единственной военной силой остался отряд «автомобилистов», эвакуированный из-под Петрограда. В нем заправляли правые эсеры и меньшевики. К восстанию присоединилась часть рабочих. 8 августа началось и продолжалось три месяца большое Ижевско-Боткинское восстание. После его подавления рабочие части повстанцев влились в сибирские армии белых, где числились среди самых боеспособных частей.
Гражданская война — трагедия, особенно для тех, кто воюет «не на той стороне». У многих таких бойцов происходит психологический надлом, что выражается в жестокостях и зверствах. Это было присуще и ижевско-воткинским повстанцам, и восстаниям 1921 года (например, крестьянскому восстанию в Тамбовской губернии).
Но главная проблема строительства Советского государства в условиях Гражданской войны коренилась в глубокой противоречивости самой принципиальной идеи новой государственности — смысле Советов. Лозунг «Вся власть Советам!» отражал крестьянскую идею «земли и воли» и нес в себе большой заряд анархизма. Положение осложнялось тем, что, с точки зрения государственного порядка, Советы взяли на себя власть, когда в России во многих системах царил хаос, а другие находились на грани хаоса.
Возникновение множества местных властей, не ограниченных «сверху» ни иерархией монархического порядка, ни законами, буквально рассыпало Россию на мириады «республик». Ведь Советы имея «всю власть», могли сами устанавливать и менять законы. Поэтому и пришлось в форсированном порядке и принимать Конституцию, и создавать регулярную армию, и восстанавливать прокуратуру.
Вот пример местного законотворчества, которое действовало до принятия в июле 1918 года первой Конституции РСФСР. 25 мая 1918 года Елецкий Совет Народных Комиссаров постановил «передать всю полноту революционной власти двум народным диктаторам Ивану Горшкову и Михаилу Бутову, которым отныне вверяется распоряжение жизнью, смертью и достоянием граждан» («Советская газета». Елец. 1918. 28 мая. № 10. С. 1). А 2 июня 1918 года М.М. Пришвин записал в дневнике: «Вчера мужики по вопросу о войне вынесли постановление: "Начинать войну только в согласии с Москвою и с высшей властью», а Елецкому уезду одному против немцев не выступать"».