Крохотное чудо
Шрифт:
– Илонка, - услышала голос за спиной, глянула через плечо. Спартак стоял, держа пакеты в одной руке, а вторая лежала на перилах. И смотрел странно, - спасибо.
Кивнула. За что именно он благодарит, было неважно. Главное, что-то человеческое по отношению ко мне он проявил.
Мы разместились в той же комнате, где пили чай в самый первый раз. Спартак, сметя почти все, что я для него принесла, развалился на диване.
Поняла, что тоже засыпаю. Устроилась удобнее и провалилась в сон. Только почувствовала, как Кузя меня обнял крепче и уложил рядом.
Из приятной дремоты меня осторожно вытянули ласковые руки Спартака. Он легонько поглаживал, целовал, щекоча отросшей щетиной. Улыбнулась.
– Кузь, я спать хочу, - возмутилась я.
– Спи,- раздался довольный голос, и губы прижались к уху, заставляя по телу пробежать табун мурашек.
Я послушно спала, правда, мои руки бодрствовали. Да и все тело в общем. Наша близость в этот раз была тягуче медленной, словно рядом со мной сейчас был другой человек. На всякий случай открыла глаза, убедилась, что это все тот же Спартак, и вновь закрыла.
Кузьма был нежным, но требовательным. Он целовал, одновременно погружаясь в мое тело, то медленно, то резкими рваными толчками, словно мучил, или ждал чего-то.
Мое тело изнывало, молило о большем. Но Спартак словно дразнил. Распахнула глаза. Его лицо оказалось очень близко, взгляд словно молил, рот упрямо сжат в одну линию. И он ждал. Ждал чего-то от меня.
Подняв руку, провела ею по щеке Кузи. Он легонько подался вперед, навстречу моей ладони.
– Люблю тебя, - несмело прошептала я.
Спартак вжался в мои губы своим ртом. И начал двигаться быстрее, глубже, проникая в самую душу.
Да, именно этих слов он ждал. Я поняла это. Но я знала, что не услышу ответного признания. Но это не важно. Пока не важно.
На утро я ушла на работу, приняв душ и умывшись, пока Спартак спал. Правда перед уходом не сдержалась. Наклонилась и легонько поцеловала Кузьму в губы. Уходить не хотелось. Но что-то мне подсказывало, что так нужно.
Все утро у меня все валилось из рук. Я дважды порезалась. Трижды обожглась о раскаленную печь. И двадцать два раза споткнулась о каждый порог кулинарии. В общем, весь день меня преследовал злой рок. Вплоть до того момента, как на кухню вбежала Ира.
– Илонка, там тебя спрашивают!
– торопливо прокричала Машка.
Кузьма? Да нет, он бы, наверное, позвонил. Или нет?
Вымыла руки и торопливо направилась в зал. Посетителей не было. Только за одним столиком сидела дама в шляпке с огромными полями. Стильная такая штучка.
Увидев меня, она улыбнулась. Что-то смутно знакомое было в ее лице.
– Вы ко мне?
– вежливо поинтересовалась я, останавливаясь рядом со столиком.
– К тебе, Илона, - ответила женщина, - присядь, будь добра.
Секунду раздумывала, присесть или не стоит.
– Нам запрещено общаться с клиентами, - обосновала свой отказ.
– А я, Илона, не клиент, я - твоя мама, - огорошила меня дама и улыбнулась, правда улыбка вышла холодной.
Ноги немного подвели, и я все же плюхнулась на стул.
– Мама?
– повторила я удивленно, - То есть как?
Теперь я точно вспомнила, откуда мне знакомо ее лицо. Та фотокарточка, что мне показал дед в детстве. Точно. Только на ней мама была моложе гораздо, стрижка другая, да и фотография была черно-белой.
– Да, я твоя мама, - улыбалась все шире женщина. А я не могла ничего сказать. Ну, я немного иначе представляла себе встречу с родительницей.
За спиной прозвенел колокольчик, закрепленный над входной дверью в кулинарию. Я даже не обернулась, а все смотрела на женщину, именующую себя моей матерью.
– Илона, - услышала я позади голос Спартака. И перестала уже удивляться чему бы то ни было. После появления родительницы через столько лет, меня теперь трудно поразить, кажется.
– Илонка, ты как?
– настойчиво повторил Кузя и развернул меня к себе вместе со стулом.
– Ты опоздал, Кузенька, - подозрительно язвительным голосом проговорила ну, мама, наверное, - а хотя нет, ты как раз во время. Я не все еще сказала. Ты хотел на меня влиять через нее, думал, я наследство с ней разделю? Так вот, облом, гаденыш.