Крохотное чудо
Шрифт:
Лев как-то подозрительно осмотрелся по сторонам и потащил меня за руку в кабинет Спартака.
– Ольга Юрьевна, - прокричал он на ходу, - забудь о ее приходе!
– Вы куда меня тащите?
– возмутилась я.
– В общем, так, слушай сюда, - перебил меня Лев, - пойдешь сейчас в дальний кабинет и ни в коем случае не уходи. Поняла? Дождись его. Ладно?
– Вы
Я немного не рассчитала, и мое показное спокойствие медленно начало перерастать в истерику.
– Не первый раз, Вкуняшка, - хмыкнул Лев, - она его постоянно кому-нибудь заказывает. Он просто не хочет ее сажать, потому что она - твоя мать.
– Как?
– не поняла я.
– Не хочет, чтобы ты страдала еще больше, - сурово проговорил Лева.
– Да мне плевать на нее!
– почти прокричала я, - Пусть катится к чертям. Я ее видеть не хочу.
– А Спартака?
– Лев испытывающим взглядом сверлил мое лицо, - На него тоже плевать?
– На него нет, - честно ответила я.
– Это клево!
– заулыбался парень, - Все, прячься там. Включи телек. Можешь делать все, что хочешь. Давай, давай. Только тихо посиди, ладно?
Я послушно спряталась в тайной комнате за шкафом. Включила телевизор. Налила себе чай в кружку и уселась на диван. На экране несколько квадратиков показывали картинку. Но мой взгляд замер только на одном окошке. На том, где виднелся кабинет через стенку от меня.
– Поздравляю, тебя вновь хотят убить, - жизнерадостный голос друга раздражал, как и все кругом. Меня все бесило, нервировало. И больше всего - мой пофигизм ко всей ситуации. Месяц назад я твердо решил не лезть к Изабелле, поскольку сомневался, что не придушу ее. А если придушу - будет страдать Илонка. Эта стерва ведь ее мать.
– Я тебе в последний раз говорю, - не унимался друг, - я больше не буду просто ждать. Я сам прижму ее.
– Не смей, - тихо проговорил я.
Занял свое место за столом и принялся перебирать бумаги. Не было у меня, если честно, желания, работать. И зачем приперся? Сидел бы дома. Пил бы, как и раньше. Так нет же, что-то меня потянуло сюда.
Оперся локтями в стол, прижал ладони к лицу.
– Не в курсе, как у Вкусняшки дела?
– зачем-то спросил Лева, хотя и сам без меня прекрасно знал, как у нее дела. Друг по моей просьбе регулярно наводил справки. У Илонки все отлично. Новая семья. Новая мечта. Книгу пишет. Все у нее
Вспомнил, как ее пряди скользили сквозь мои пальцы тогда, в самый первый раз. Постарался отодвинуть картинку далеко-далеко.
– Может, хватит ее так называть?
– пробормотал я.
– А все же?
– не унимался друг.
– Нормально все, - откинулся на спинку кресла, - вчера у редактора была. Скоро первую часть отдаст.
– Кузьма, ты мне друг, - серьезно начал Лева, - но хватит уже, а? Иди к ней. Расскажи все как есть. Она поймет. Столько времени прошло. Она выслушает тебя.
– Она точно не простит, - тихо проговорил я,- я все сделал, чтобы свалить из ее жизни. Думал, ребенок удержит. И тут облом. Нет ребенка.
Мне было отчаянно больно и плохо. Физически плохо. Как ломка у наркомана. Понимал, нужна она мне. Просто нужна. Но не примет меня. Точно не примет.
– Понимаю, у тебя характер, но ты хотя бы попытайся, - не унимался друг.
– Ага, и что я ей скажу?
– вздохнул я, - Я испортил твою жизнь, потому что не смог держать свое хозяйство в руках? Или нет, вот лучше так: 'Я спал с тобой не потому, что Бэлла твоя мать и чтобы заставить ее отказаться от денег отца. А просто так'. Или вот: 'Я хотел заделать тебе ребенка, когда просек, что ты девочка. А бабки не причем'? Так, да?
– Ты мог бы сказать ей, что она - единственная, ради которой тебе хочется жить, - подсказал Лева, - единственная, которая значит для тебя гораздо больше, чем работа или бабки. Да что там говорить, она - лучшее, что случалось с тобой. Она - твоя жизнь. Ей бы понравился такой расклад.
– Она пошлет меня, - усмехнулся я, - я бы послал.
– А я бы нет, - услышал тихий голос за спиной. Замер. Лева смотрел на меня с триумфом. А я все тянул время, чтобы обернуться. Не верилось, что Илонка пришла. И стоит за спиной. Не кричит. Не велит уйти и никогда не возвращаться. Идиотом не обзывает или сволочью.
Лева сам все взял в свои руки. Развернул меня в кресле.
– Держи свою Вкусняшку, - рассмеялся друг и, кажется, ушел из кабинета.
– Привет, - хмуро сказал я. Вот черт, почему я не могу говорить нормально? Не нагрубив при этом?
– Здравствуй, - Илонка скрестила руки на груди. Взглядом скользнул по ее фигурке. Раньше она была красивой, особенно в том платье, которое я порвал. И без платья еще красивее. А сейчас... Она стала стройнее. Но грудь и бедра остались прежними, что, несомненно, радовало. Костюм ей шел. И волосы. Вообще она уже не казалась простушкой, скорее уверенной в себе женщиной.