Кром. Книга первая
Шрифт:
– Пирамидник, проклятый…
– Эко сильно он тебя приложил все-таки… – крякнул Ичан, – ум за разум вышиб… Это же для раздору я! Для раздору, понятно? Чтоб нам пошуметь сильно, да потом чтоб ты меня вырубил, а я тишком от костра отполз бы и степняка прихватил, как он на тебя один на один выйдет. Помнишь?
Мыслей в голову к Володу не приходило никаких кроме одной.
– Не пирамидник?
Следопыт не ответил, подбросил аккуратно кизяка в костер, да вытащил из углей накаленный докрасна кривой степняков ножик.
– Вон
Спеленутый по всему телу по самые ступни тощий степняк забился как рыба, взвизгнул:
– Я рода Узгерд, племя Дураха, Джилька зовут.
– Джилька, значит, ага. И почему ты, Джилька, за нами следил? Напал зачем, а?
– Я, погоныш, тяглов чужих пасу на Брылене и Скугоре…
– Ну…
– Надоело бедовать, бойчак хочу быть…
– Ишь ты, бойчак! Да кто тебя доходягу бойчаком возьмет!
– Грейт возьмет. Ему много-много бойчаков нужно, он всю Степь себе забрать хочет, большую силу собирает. Десятник сказал – добудь снарядку и оружье, да трех тяглов боевых, тогда возьму в свой десяток.
– Так ты значит, нами решил поживиться! Ну, ты вахлак, наглый! Не мог по зубам добычу найти?
– Я Стивену гостинец принес, а тут вы городские недотыки подъезжаете, я и подумал, что это мне от Милостивца подарочек. А вы, горожаги, плохие враги оказались…
Ичан хохотнул.
– Слышь, Волод, враги-то мы с тобой оказывается никудышные! Забраковал нас героический вахлак Джилька из племени Дураха.
Волод сидел, придерживая мутную голову ладонью. Одуряющая боль гнездилась на затылке, и время от времени накатывала на виски и темя.
– Спроси с кем Грейт воевать собрался… – голос у Волода был слабый и осторожный, словно он боялся вспугнуть эту самую засевшую в голове боль.
– Слышал, вахлак? С кем воевать надумали?
Вахлак заулыбался глупости городских недотыкомок.
– С Городом ясное дело! С кем же еще! Всех остальных Грейт под себя подмял уже.
Остаток ночи путники провели спокойно. Волод напился походных лекарств и уснул как убитый. Ичан вполглаза дремал, приглядывая за Джилькой. Но тот вел себя смирно, удрать не пытался и устроившись поудобнее, насколько позволяли веревки, знай храпел себе во все дыры.
На утро голова Волода пришла в норму. Ичан сварганил завтрак. Джильку развязали, и он долго с кряхтением и стонами разминал затекшее тело.
– Чего с вахлаком делать будем? – спросил Ичан.
– Пинка ему под зад и пусть катится.
– Пинка… – загоготал Ичан, – это мы с удовольствием.
Джилька посмотрел осуждающе на ичановы ноги.
– Сначала поесть бы дали попить… А то прямо злее злого татаура.
– Нет, ну наглый, а! – восхищенно воскликнул Ичан, – Ладно садись, лопай.
Но полопать Джильке не дали.
– Похоже к нам еще гости. – сказал Волод, и подтянул к себе самострел.
– Степняки. Семеро. – Ичан поглядел в подзор на приближающихся кочевников. – А! Да это же мои старые знакомые. Глузги. По сбруе узнаю – нагрудник с пахвой, чепрак с бахромой… И сабли. У всех степняков, слышь, сабли, гнуткие, что твой хлыст, но таких гибких клинков ни у кого нету. Сталь у них особым секретным способом закаляют. Бывал я у них в племени и галмана их хорошо знаю. С глузгами я разберусь. Ты чего заерзал, вахлак?
При упоминании глузгов Джилька действительно стал вести себя неспокойно, быстро сунул недогрызенный ломоть мяса с хлебом за пазуху, стал оглядываться, и весь его вид выражал резко возникшую потребность свалить. Но глузги уже подъехали и встали перед костром полукругом.
– Привет, вам жители Города, в землях большого племени глузгов. – начал разговор воин в богатом полосатом армяке и парчовом нагайбачнике. – Тебе привет, большой начальник Ичан, тебе привет, незнакомый зависимый человек большого начальника Ичана. Скажи, большой начальник Ичан, этот… человек из племени Дураха тоже твой зависимый человек?
– Этот? – Ичан показал на Джильку, – Не-е-т! Этот вахлак хотел ночью нас ободрать как охотник корсуку.
– Удивительна твоя доброта, большой начальник Ичан, что ты не бьешь его ногами в живот, а тратишь на него свою еду, но могу ли я быть уверен, что ты не будешь против, если я обращусь к этому… человеку и решу с ним кое-какие наши дела?
– Да сколько хочешь! Я в ваши дела не встреваю!
– Благодарю тебя, большой начальник Ичан…
Не успел воин в нагайбачнике договорить свои слова, как на Джильку упало сразу три веревки.
– Ты, грязный собарник, ничтожная бздюха, гавез вонючий…
Три воина повалили Джильку назем и, награждая пинками и тумаками, скрутили ему руки. Один из них накинул конец веревки на седло и погнал тягла прочь, Джилька со всех ног припустил за ним.
– За что вы его так? – спросил Ичан с интересом поглядывая на скачущего за тяглом Джильку.
– Этот жех, пытался тяглов украсть с наших выпасов. Мы поймали его, хотели пештергян сделать, да проклятый сбежал. Хорошо, что ты поймал его, большой начальник Ичан.
– Да ладно…
– Главный галман глузгов Килидан, – продолжил свою прерванную речь воин, – приглашает тебя, большой начальник Ичан, в свой стан у жилища Стивена Милостивца на большой праздник и большой разговор. Мы проводим тебя… и твоего зависимого человека.
– Спасибо тебе, большой воин в большой и красивой одежде, прости, не знаю твоего имени…
– Я – Бодяк, командир большой сотни галмана Килидана.
На лице Ичана ощутимо отразилась работа мысли. Растягивая время он, оглядев всадников, сказал: