Кронштадт
Шрифт:
Еще на подходе к хутору Кир заметил неладное. Сорванная – или сбитая ударом ноги – калитка болталась на одной петле, не было видно ни развешенных для просушки сетей, ни лодки. Симотра не помнил точно, держал ли дед собаку. Если и держал, то и ее не было.
– Может, за рыбой вышли? – срывая с плеча винтовку, шепотом предположил Рэм.
Кирилл покачал головой:
– В такую погоду? Вряд ли. Так! Вы обойдите сзади… а я здесь, с крыльца.
Передернув затвор «пээма», десятник дождался, пока его подчиненные скроются за углом неказистой избенки, и, пригнувшись, осторожно проскочил во двор, держа на прицеле
– Командир! Там такое…
– Мы там в окно глянули, забрались и…
Щелкнув предохранителем, Кирилл убрал пистолет в кобуру и вошел в избу. Не забыть бы теперь про патрон, иначе при сдаче в каптерку может бабахнуть, бывали случаи.
На застланном домоткаными дорожками полу аккуратно лежали все трое – сам дед Карась и двое его внуков, Миша и Бориска. Головы их были странно размозжены, словно взорвались изнутри.
Быстро осмотрев трупы, десятник зло прищурился и покачал головой:
– Ловко сработали, сволочи! Эффективно и быстро. Однако не характерно для береговых тварей.
– Муты тайно проникли в избу, – вслух предположил Рэм. – Незаметно. Так же, как мы сейчас. А потом… прикладами. Отсюда и такие раны.
– Да, это может быть, – согласно кивнув, десятник внимательно оглядел единственную комнату избенки.
Печка, сложенная из красновато-коричневого кирпича, обмазанного глиной, дощатый стол, широкие лежанки-лавки. И распахнутый настежь шкаф, в котором явно рылись на скорую руку.
– Спешили… – Рэм вздохнул, поправив упавшую на глаза рыжую челку. – Значит, кто-то из мутов все же ушел.
– Что же они заночевали-то? – тихо промолвил Кирилл. – Ведь форт же рядом!
– Дед не любил у чужих ночевать. Так и говорил всегда – лучше дома, чем в людях. – Симотра провел рукой по подоконнику и вдруг встрепенулся:
– А вон и лодка, командир! Вон там, в море! Может, мы ее…
– Стреляйте, – разрешил Кир. – Может, и попадете.
Парни живо выскочили во двор и побежали к пляжу. Стреляли, конечно, больше от отчаяния, от злости. Попасть в отплывшую уже довольно далеко лодку, раскачиваемую не на шутку поднявшимися волнами, было почти невозможно.
– Эх, дед, дед, – расстреляв весь боезапас, Симотра сплюнул и обхватил голову руками. – Говорили ж тебе… предупреждали… Э, да что уж теперь. Ничего, дед! Ничего, парни! Отомщу! Обязательно отомщу – представится случай.
Убитых похоронили неподалеку от хутора, прямо на берегу моря. Вырыли три могилки, поставили кресты. Кирилл дал салют, три раза выстрелив в воздух. Спите спокойно, что тут еще скажешь. Не вы первые, не вы и последние. А убийцы ваши… что ж, еще пожалуют, еще попадутся!
В большом зале, расположенном в здании старинной библиотеки, ярко сияли электрические огни. Совет Выживших устроил праздник в честь недавних побед, соединив его с традиционным осенним балом. Топлива для генератора не жалели и, как обычно, собирались веселиться всю ночь. Повезло тем, кто получил официальное приглашение. В числе избранных оказался и Кир с его десятком. Что же касается Алексии, то она, как Мастер Полей, могла пользоваться всеми доступными развлечениями без ограничений. К тому же именно Лекса отвечала за музыку.
Старинные акустические системы мощностью в несколько десятков децибел восстановили сами, без привлечения Полей. Что же касается усилителя и аудиоплеера – те сохранились еще с давних времен, гнить там было нечему. Нашелся и проигрыватель для виниловых дисков – истинная гордость Алексии. В здании библиотеки уцелела коллекция старых пластинок – Бернеса, Равеля, «Led Zeppelin» и прочих, прослушанных Лексой с ни с чем не сравнимым удовольствием. Именно с этих случайно найденных дисков и началось ее увлечение старинной музыкой… даже не старинной, а, скорей, просто – музыкой, ибо другой в Кронштадте (да, пожалуй, и во всем постъядерном мире) не было, – за исключением разве что труб для подачи сигналов.
Долгими осенними вечерами девушка старательно разбирала пластинки, классифицировала их по записанной музыке – «Scorpions», «Rainbow» и «HIM» – к «Led Zeppelin», Анну Герман и Пугачеву – к Бернесу, Моцарта, Сибелиуса, Штрауса – к Равелю.
Еще летом Алексия взялась обучать народ танцам, сообразным имеющейся музыке и картинкам в старинных книгах. Члены Совета лишь пожимали плечами да хмыкали, однако, несмотря на весь их скепсис, дело пошло неплохо. Человек, как бы плохо ему ни было, всегда тянется к чему-то, что оторвало бы его от обыденных мерзостей жизни. Музыка и танцы пришлись ко двору.
В черном парадном кителе офицера ВМФ, с ярко начищенными пуговицами, с кортиком на поясе Кирилл вместе со всеми приветствовал членов Совета овацией. Открывая бал, председатель или, как его неофициально именовали, командор произнес небольшую речь, в которой поздравил присутствующих с важной победой и призвал и дальше нести службу с достоинством и честью.
Среднего роста и средней комплекции, с никаким, без особых примет лицом с редкими усиками и темной, тщательно прилизанной челкой, командор Стефан Багранов всерьез полагал себя неотразимым, каждый раз являясь на бал в компании новой девушки, что среди неженатых кронштадтцев, в общем-то, предосудительным не считалось и даже вызывало некую зависть. Вот как сейчас, когда командор появился в обществе совершенно ослепительной красавицы блондинки, от которой никто не мог оторвать глаз. Стройняшка с длинными ногами и тонкой талией, девушка явно знала себе цену, но, впрочем, пока вела себя достаточно скромно и первый танец, естественно, подарила Стефану.
Кто она? Откуда? С хуторов или с дальних южных фортов? Или – здешняя, из крепости, просто, как это иногда случается с юными девушками, резко выросла, похорошела? Сколько ей лет? На вид – шестнадцать или чуть больше… или даже меньше – какая разница? Для такой красы возраста нет.
Большие голубые глаза, пушистые ресницы, интригующий изгиб бровей, тонкий нос, чувственные полные губы… И хорошо сформировавшаяся грудь, вполне заметная под белым бальным платьем, оставлявшим открытым шею и спину. Такие платья считались в крепости шиком, их берегли, и стоило больших трудов выпросить подобное для дублирования в синем Поле даже у лучшей подруги! А эта вот выпросила… Или ей помог командор? Конечно же, помог – вон, глаз с нее не сводит! Еще бы, с такой-то красы…