Кронштадтские этюды…
Шрифт:
— Да, вор в законе, а ты для меня фраер в пальто! Я сказал тебе все, что хотел, а твое дело — исполнить мое предложение!
С этими словами он гордо удалился. В тот же день я встретился с мегрелом Вано, который хорошо знал местные устои уголовного мира, ибо сам отсидел три года за нанесение телесных повреждений средней степени тяжести жителю Кронштадта. Вано терпеть не мог Плотникова и его блатную компанию, называя их шелухой и бесполезным балластом. Но когда я в разговоре упомянул, что Николай назвал себя вором в законе, его словно передернуло, и он вдруг прохрипел:
— Ты уверен, что он именно так сказал, а не иначе?
— Да нет, я отчетливо помню, что он сказал, назвав себя вором в законе, а меня — фраером в пальто. Сказал еще, что отсидел в тюрьмах семнадцать лет.
— Ну, если это правда, то, как ты посмотришь на то, чтобы вечером кое-куда прокатиться, расскажешь одному
Предложенная им вечерняя прогулка началась в три часа ночи, когда мы выехали из Кронштадта на моем автомобиле BMW-530i «Акула». Штурманом был Вано и вскоре мы остановились у открытого кафе на Васильевском острове. На улице стояли столики, сновали официантки. Мы с Вано подошли к одному из столиков, за которым сидел мужчина старше пятидесяти лет. Хозяин столика радушно предложил нам присесть, представился просто — дядя Слава. По тому, как смиренно и учтиво вел себя Вано в его присутствии, я понял, что передо мной настоящий воровской авторитет. Дядя Слава перешел сразу к делу и попросил дословно передать ему весь разговор с Николаем Плотниковым. Я рассказал все как было, ничего не утаивая. Лицо возрастного собеседника помрачнело и на его лице промелькнула презрительная гримаса, когда я упомянул в рассказе о признании Николаем Плотниковым себя вором в законе. Внимательно выслушав меня до конца, он обратил свой взор к Вано:
— А ведь он говорит правду, я ему верю. Думаю, что наш товарищ немного заговорился и будет наказан. А теперь, Руслан, что касается сахара, что привез Ваш родственник. Никто больше Вас беспокоить не будет, можете спокойно реализовывать товар. Теперь, что касается Николая. Если встретитесь на одной стороне улицы, он при виде Вас обязательно перейдет на другую сторону, это я обещаю.
Возвращались мы домой где-то в четыре утра по Приморскому шоссе, как вдруг на обочине трассы увидели одинокую фигуру девушки. Девушка одна в лесу?! Было бы подло и низко проехать мимо, оставив ее стоять ночью в лесу. Притормозили рядом с ней. Она, взвизгнув, буквально запрыгнула на заднее сиденье. Послышалось рыданье, а затем она на чистом английском, начала что-то объяснять нам. Иностранка, одна в лесу и практически без одежды. Вано откровенно занервничал:
— Руслан, зря мы с ней связались, думаю, у нас будут неприятности! Может, ее в милицию отвезти? А если ее изнасиловали?!
— Да, меня изнасиловали и бросили в лесу, — на довольно сносном русском поддержала разговор англичанка, — но я сама виновата, что поехала с ними. Отвезите меня к гостинице «Советская», там моя группа, наверное, уже все с ума сходят! Я вам заплачу!
Мы с Вано приняли решение доставить девушку в гостиницу. Развернули машину и
покатили обратно в Ленинград. По дороге иностранка, поняв, что ее точно отвезут к своим, перестала плакать и несколько воспряла духом. Попросила нас никому не рассказывать о случившемся. Мы пообещали, ибо нам это было на руку. Когда подъехали к гостинице, навстречу выскочил ее парень, и они устроили громкую разборку прямо у машины. Не знаю, что она ему втирала на английском, но он быстро успокоился. Подбежал к машине и протянул Вано четыреста долларов, потом сложил руки на груди и картинно поклонился. На этот раз обошлось без эксцессов, и мы во второй раз направились в Кронштадт. Добрались домой только в шесть часов утра. Я подвез Вано к его дому, поблагодарил за удачную поездку и поддержку. Взять часть долларов я категорически отказался, ибо его помощь изначально была бескорыстна и убедительна. А через две недели я, наконец, смог попрощаться и отправить восвояси своего родственника и его четырех кунаков.
Спустя где-то года три после этих приключений мы всей семьей смотрели хронику происшествий, когда на экране крупным планом показали фотографию убитого тремя выстрелами воровского авторитета. Расстреляли его в клубе «Джой» — два выстрела в шею и один в голову. Владелец клуба — нигерийский бизнесмен негр Лаки Ийнбору был там же ранее застрелен. Я сразу узнал «дядю Славу», с которым меня познакомил мегрел Вано. Но сейчас его представили Кирпичевым Вячеславом Владимировичем по кличке «Кирпич». С убийством Кирпичева и отъездом Малышева в Испанию власть в Ленинграде перешла к Барсукову- Кумарину, а вот Кронштадт и курортная зона отошли чеченцам. Начинался новый передел беспокойной северной столицы.
И вот спустя 27 лет с тех памятных событий, сегодня утром по всем каналам телевидения передали сенсационную новость:30 апреля 2023 года ФСБ России заявила, что установила заказчика убийства вице-губернатора Санкт-Петербурга Михаила Маневича — им оказался глава Тамбовской ОПГ Владимир Барсуков-Кумарин, осуждённый в 2009 году на 14 лет тюрьмы за рейдерские захваты и приговорённый в 2016 году к 18 годам тюрьмы за покушение на владельца нефтяного терминала Сергея Васильева, а также осуждённый на 24 года за убийство депутата Госдумы Галины Старовойтовой…
Поликлиника
В 1987 году в возрасте тридцати трех лет и звании майора медицинской службы поступил на первый факультет военно-медицинской академии им. С.М. Кирова. Это был год исполнения «великих» замыслов в моей судьбе. Первый факультет, или иначе командный факультет руководящего медицинского состава, это как академия генерального штаба им. М.В.Фрунзе, но лишь с той разницей, что предназначена для руководителей врачебного состава. Выше у военных медиков нет ничего, и по окончании ты имеешь право занять любую руководящую должность без ограничений. И что интересно, принимали на первый факультет один раз в два года и по установленной норме — не более шести человек. Но самым удивительным было то, что наметилась весьма интересная тенденция. Последние пятнадцать лет на факультете не было случая, когда бы не поступил осетин. Только на моей памяти шесть хорошо знакомых мне выпускников командного факультета: Тхостов Валера, Елоев Магомед, Казбек Дзарахохов, Эльбрус Черчесов, Илья Кабисов, Мурат Беликов. Многих из наших преподавателей на кафедре искренне удивляло, как и почему каждый год поступают осетины? Кто они такие?! Был на кафедре старшим преподавателем полковник медицинской службы Багаевский, так его это больше всех возмущало. И все пятнадцать лет он искал объяснение этому феномену, пока не умер от инсульта. Могу немного приоткрыть завесу осетинской тайны. Например, Ленина после ранения оперировали три хирурга: русский — Владимир Николаевич Розанов, немец — Юрген Борхард и осетин — Евгений Давыдович Рамонов. Он еще до революции окончил медицинский факультет в Одесском университете, и большевики доверили жизнь вождя осетину Рамонову. Это ли не объяснение феномена исключительности уважаемым преподавателям кафедры ОТМС ВМФ. Кстати, до революции академию окончили еще два осетина, также не имевшие дворянского происхождения.
При поступлении мне очень помогли наставники: начальник медицинской службы Ленинградской ВМБ Виталий Сергеевич Ласкавый и наш прославленный земляк командир кронштадтского гарнизона контр-адмирал Виктор Александрович Гокинаев. Но как бы тебе не помогали, эти два года надо учиться, да так, «чтобы дурь твоя была видна окружающим».
По замыслу Виталия Сергеевича Ласкавого, предполагалось, что по окончании факультета я занимаю должность заместителя начальника медицинской службы Ленинградской военно-морской базы, то есть его заместителя. Но тогда и предположить не мог, что фортуна так резко повернется спиной, и планы по перспективе моей дальнейшей служебной карьеры в одночасье рухнут. Внезапно, без объяснения причин, Виталий Сергеевич Ласкавый был снят с должности командиром Ленинградской ВМБ и отправлен в запас по выслуге лет. Это случилось в 1988 году, когда до окончания моего обучения оставался еще год. И что теперь делать?!
Для меня это было полной неожиданностью и крахом всех надежд и планов. Решил посоветоваться с Ласкавым и выяснить, в какой степени плохо все на самом деле. Вечером, после занятий, посетил своего уже бывшего начальника, застал его в окружении домашних: жены, взрослого сына-офицера в звании капитана 3 ранга и дочери-студентки пятого курса — без пяти минут врача. Тепло поздоровался с семейством, с которым очень хорошо был знаком, затем хозяин предложил пройти к нему в кабинет. Уединившись со мной, Виталий Сергеевич подробно довел до меня сложившуюся ситуацию:
— Руслан, тебе ведь известно, что адмирал Самойлов Владимир Александрович — командир Ленинградской базы, мой старый знакомый. Вызвал меня на доклад и не просто отчитал, а в грубой форме прервал меня во время отчета по состоянию дел в учреждениях медицинской службы. Это был откровенный намек на нежелательность дальнейшей совместной работы. Я не стал ничего выяснять и на следующий день подал рапорт по команде на увольнение по собственному желанию, и он его подписал немедля… Меня сменил Егоренков Вадим Анатольевич, возглавлявший до того 1-ый военно-морской госпиталь. Я же пошел преподавателем в Ленинградский институт культуры, что на набережной Невы. Видишь ли, мы предполагаем, а судьба располагает… Тебе придется нелегко, особенно после распределения. Все, что мы с тобой планировали, уже нереально. При распределении никуда не соглашайся, кроме пределов Ленинградской базы. Страна разваливается и, судя по всему, произойдет это весьма скоро. Какой смысл тебе выезжать за пределы Ленинграда… Знаю, что без меня тебе будет значительно труднее, но ты не из категории слабых, выдюжишь…