Кротовский, вы сдурели
Шрифт:
— Тебя насквозь прошило, — осуждающе заметил волк и прислонил голову к моему бедру.
— Серьезно ранен? — спросил Гамлет.
— Терпимо. Сейчас подлечим, — ответил Ныр.
Через несколько минут кровотечение остановилось полностью. Чувствую, как перетекает в меня живительная сила, и начинаю задремывать. Но провалиться в сон не дали. Анюта заглянула в спальню.
— Сережка, не спишь?
— Уже нет. Что там опять?
— Я свет включу, — Анюта потянулась к выключателю, — Как
— Успокойся. Меня ранили не здесь.
— А где?
— Долго объяснять… так что там на этот раз?
— А сам не слышишь? Эта демонстрация и не думает расходиться. Они костры жгут.
— Костры… а я думаю, откуда запах дыма… эти блики в окнах напротив.
— Сережка, ты точно в порядке? Я позвоню целителю.
— Не надо. Ныр меня подлечит не хуже целителя.
— Ну смотри… — Анюта бесцеремонно подошла вплотную и всмотрелась в мои зрачки, —…представляешь? У этих голодранцев уже нашелся свой заправила. Он требует… вот ведь наглость… требует встречи с тобой.
— Это доктор, что-ли?
— Нет. Не доктор. Думаю, один из этого пьяного рванья… Сережка, хватит уже давать им поблажки. Казаки прямо сейчас строятся во дворе. Пора их разгонять к чертовой бабушке.
— Обожди, Анюта. Применить силу мы всегда успеем, — морщась от боли в боку, поднимаюсь на ноги, Анюта бросается меня поддержать.
— Куда?
— В подвал.
— Опять к своему порталу? — Анюта проявляет осведомленность, — Одна рана не зажила, опять туда лезешь.
— Ань. Ну ты как сварливая жена…
— Еще чего?
— Я в безопасное место собираюсь. Правда.
С одной стороны меня поддерживает Анюта, с другой стороны опираюсь на затылок Ныра. Спускаюсь в подвал. Здесь вовсю идет разгрузка товаров. Мешки и ящики таскают сразу через два хода. Бдящий Филиппыч глянул на меня вопросительно, и я качнул головой в сторону портала. Портал уже отгорожен и забран на замок. Деда открыл дверь и отдал мне ключ. Молодец. Ответственный человек у меня деда.
— Сережка, я с тобой схожу.
— Ань, взял бы тебя с радостью. Но портал тебя не пропустит. Здесть ждите.
Переношусь к гоблинскому прилавку. Зеленый торгаш информацией смотрит на меня чуть ли не осуждающе.
— Да, я сегодня без денег, — раздражаюсь, — Что и спросить нельзя?
— Спросить можно, — отвечает гоблин с усмешкой, — Но желательно не превращать это в традицию.
— Что превращать? Вопросы?
— Приходить ко мне раненым и без денег. Поверь, это стало бы скверной традицией… спрашивай уже.
— Ты говорил, мне придется создавать политическую партию… как это сделать?
— Кротовский, вот скажи мне, я хоть раз халтуру гнал?
— Экхм… нет…
— Ну а что ты тогда суетишься? Я ведь технологии тоже не в твою голову вкладывал. В Кешу твоего… в инженера этого… как он?
— Березников.
— Во-во. Березников. Так что не забивай себе голову.
— Погоди. А в кого ты теперь вложишь знания?
— В наиболее подходящего человека, — гоблин сморщился, — Тут нужен человек с харизмой. Способный увлекать людей.
— О как. И кто? Анюта?… Деда?… Настасья?
— Кротовский. Угадайку не надо тут устраивать. Ты не на викторине. И, кстати, встреться с заправилой тех митингующих. Может оказаться полезным.
— Ну блин. Совершенно не имею желания ставить во главе своей партии какого-то грязного алкаша.
— Напрасно ты так упорствуешь. Алкаши тоже бывают предсказуемы и управляемы. А главное, алкаш никогда не полюбит власть больше, чем выпивку. Соответственно, не станет тебе конкурентом.
— Знаешь? Так себе довод.
— Не гунди, Кротовский. Плохого не посоветую, — гоблин ухмыльнулся, — А да… раз уж ты приковылял… пару слов по поводу твоей финансовой авантюры…
— Это ты про заниженные цены в магазине?
— И про них тоже, — гоблин в задумчивости вытянул губы в трубочку, — Затея оригинальная и даже красивая. Но… должен тебя предупредить. Не тебе тягаться с английским банком. Понимаешь?
— Понимаю. Так что теперь делать? Поднимать цены?
— До выборов даже не вздумай. Всю свою репутацию псу под хвост пустишь. Привлеки купечество. Поделись доходами от валютный спекуляций. Не жадничай.
— Ох. Хорошо. Еще будут напутствия?
— И так тебе в кредит наговорил. Хватит с тебя.
Ну, хватит так хватит. Возвращаюсь в обычный мир.
— Быстро ты, — сказала Анюта.
— Увы. Там меня подолгу не терпят. Пошли.
— Куда?
— К парадному входу. Придется поговорить с этим их заводилой.
Мы поднялись из подвала и прошли в холл. Охранник распахнул передо мной дверь. Выхожу на крыльцо. Пьяная толпа. Яркие костры выбрасывают снопы искр. Митингующие что-то непрерывно скандируют. Но что именно, в этом реве разобрать невозможно. Просто вакханалия какая-то. Не представляю, о чем можно с ними договариваться…
Вдруг толпа расступается. Из недр ее выходит человек в плаще и капюшоне. Поднимается по ступеням ратуши на крыльцо. Делаю приглашающий жест. Человек заходит внутрь. Я следом. За нами пытается вломиться несколько пьяных нищих, но казаки оттирают остальнных от двери и закрывают ее на засов.
— Не пойму, что они выкрикивают, — Анюта хмурится, — Наша неистовая вера…
Вошедший откидывает капюшон и поясняет:
— Они кричат: «Наша неистовая Ева!»
— Гадюкина!?
— Баронесса!