Кровь алая
Шрифт:
Глава 1
Убийство
Старший оперуполномоченный по особо важным делам полковник милиции Гуров вошел в приемную начальника главка, щелкнул каблуками, уронил голову на грудь и сказал:
– Здравствуй, Верочка! Я прибыл, явился, готов служить, жду указаний!
– Здравствуйте, Лев Иванович, – секретарь, миловидная, модно одетая девушка, безуспешно пыталась держаться серьезно и взросло. – Присядьте, Петр Николаевич ждет вас, но сейчас у него гости.
– Не вздумай сопротивляться. – Гуров подошел, чмокнул Верочку в щеку, опустился в кресло,
Скромностью обстановки и размерами приемная никак не соответствовала должности генерала. Орлов был консервативен и, хотя получил золотые погоны и занимал высокий пост не первый год, по сути своей остался розыскником, профессионалом и трудягой, на обстановку приемной и кабинета не обращал внимания. Гуров осматривал знакомый предбанник с насмешливой улыбкой, прекрасно понимая, что его друг, пусть и неосознанно, своим пренебрежением к внешним атрибутам власти подчеркивает, что, мол, не забывайте прописных истин – не место красит человека.
Верочка на прошлой неделе получила в подарок наисовременнейшую кофеварку, еще не освоила и обращалась с агрегатом с такой осторожностью, словно имела дело со взрывчаткой. Несмотря на то что заморский гость занимал ее внимание полностью, девушка ухитрялась поглядывать на знаменитого сыщика. Верочка работала с генералом третий год, видела Гурова, если он не исчезал в командировку, практически ежедневно и продолжала удивляться, каким образом одинокий мужчина ухитряется всегда быть выхоленным: свежайшая рубашка, отутюженные брюки, ботинки сверкают, как у иностранца. Верочка знала, что полковник развелся; жена ушла, детей у них не было, сыщик живет один, в скромной двухкомнатной квартире. В любой конторе, и Министерство внутренних дел не исключение, о холостых красивых мужиках женщины знают все абсолютно. Они не используют «наружку», не устанавливают аппаратуру прослушивания, но их осведомленности об объекте может позавидовать не только управление кадров, но и любое подразделение Министерства безопасности. Женщины знали, чувствовали – полковник настоящий мужчина, без самовлюбленности и комплексов, но только не в стенах конторы. Здесь лишь вежливые улыбки, безразличные комплименты и не более того.
Верочке рассказывали, что однажды на банкете, танцуя с чрезвычайно настойчивой претенденткой, Гуров сказал:
– Мужчина, который стреляет в собственном доме, не охотник, а обыкновенный самоубийца. Красавица, передайте мои слова по селекторной связи.
Из генеральского кабинета вышли двое в прокурорских мундирах, кивнули Верочке, пробурчав нечленораздельное, низенький, плотный, судя по петлицам, старший, зацепил взглядом Гурова, хотел остановиться, передумал и вышел следом за подчиненным в коридор.
– Здравия желаю, – сказал Гуров, войдя в кабинет, – хотели видеть, я тут, готов к выполнению.
– Желаю, желаю, – ответил Орлов, потирая нос, словно только что с прокурорскими не разговаривал, а дрался. – Садись.
Генерал знал, что Гуров не сядет, а встанет у окна. Полковник улыбнулся, прошел к окну, оглядел скромный кабинет с любопытством, словно не бывал в нем ежедневно, присел на подоконник, вздохнул; за неполные двадцать лет знакомства Гуров так привык к внешности начальника и друга, что давно не обращал никакого внимания на мужиковатую простоту генерала, прекрасно зная об аналитическом уме, проницательности и огромном сыщицком опыте Орлова.
– Неважнецкие у нас дела, Лева. – Орлов моргнул, вздохнул, почесал за ухом. – Совсем неважнецкие.
– Когда у тебя дела в норме, Петр, ты за ухом не чешешь, а трешь подбородок, – усмехнулся Гуров.
– Нахальный мальчишка, – Орлов открыл лежавшую перед ним тонюсенькую папочку, вынул листочек, разгладил короткопалой ладонью и брезгливо отодвинул. – Вот девушку застрелили.
– Надо же! – Гуров цинично усмехнулся. – В России убили девушку, ЧП, да и только! И кто же у нас папа?
– Инженер, а мама – учительница средней школы. А ты до того, как стал опером, важняком и полковником, был голубоглазым, чистым, добрым мальчиком.
– Я это слышу, наверное, в сотый раз, Петр. Коли одолела ностальгия, могу напомнить, что ты был старшим опером, стал генералом, но и тогда, и сегодня, прежде чем сунуть меня в дерьмо, долго готовишь. И чем дольше, тем дерьма будет больше.
Орлов вытянул губы дудочкой, взглянул на кончик собственного носа и спокойно спросил:
– Лева, ты за белых или за красных?
Гурова удивить было трудно, но тут он на секунду смешался, взглянул на потолок, указал на него пальцем:
– Ты про них? Так я их не люблю любых цветов и оттенков. Но я избирал президента и обязан его защищать.
– Что обязан, хорошо, а что не любишь – плохо. Людей надо любить, Лева! – Высказав столь свежую и оригинальную мысль, генерал даже поперхнулся, схватил лежавший перед ним лист, положил на край стола. – Полюбуйся! Девчонку застрелили в загородной резиденции спикера! – Неожиданно повысил голос, почти кричал: – Они приказали министру, он приказал мне, я – тебе! Разберись!
– Не надо на меня кричать, господин генерал, – тихо ответил Гуров, бумагу со стола не взял. – Есть прокуратура, Министерство безопасности, личная охрана спикера, в конце концов.
– Лева, не надо, – Орлов потер ладонями лицо. – Прокуратура возбудила уголовное дело. Старший следователь по особо важным делам принял его к производству. – Генерал вновь коснулся лежавшей на углу стола бумаги. – Вот его поручение органам внутренних дел.
– Он что же, будет меня учить, как разыскивать убийцу? – рассмеялся Гуров, взял наконец злополучную бумажку, взглянул мельком, сложил и убрал в карман.
– И учить, и, уж конечно, требовать результата, а вы, полковник, будете молча терпеть. Когда у высшего лица обнаружена язва, вызывают министра здравоохранения. Но министр делать операции не умеет. Он вызывает зама, тот главного врача, – Орлов ткнул себя в грудь. – Но я не оперировал уже несколько лет. Я, Лева, старый, усталый руководитель, а нужен творческий исполнитель, профессионал, у которого скальпель в руке не дрогнет даже над брюхом президента. Кстати, я бы тебя туда никогда не послал, но твое имя назвали там! – И генерал, как недавно Гуров, указал на потолок.