Кровь Асахейма
Шрифт:
Ингвар заставил себя не вспоминать. Он прогонял из памяти лицо Ультрамарина, когда тот развернулся к нему, как всегда полный стоицизма, готовый выполнить приказ, отданный им Халлиафиором. Он старался не замечать едва приметное страдание, отразившееся на этом лице, хотя Каллимах и обладал полнейшим самообладанием, сдержанностью и непоколебимой уверенностью в себе.
«Они принудили нас совершать подобное».
Ингвар сжал кулаки и заставил себя сконцентрироваться на текущих событиях.
— Канонисса
— А примерно? — спросил Ольгейр.
— Тысячи, — горько ответил Гуннлаугур. — Многие и многие тысячи. Чума распространилась. Де Шателен считает, что большая часть их войск — бывшие защитники, которые сдались и мутировали. Поэтому все и случилось так быстро. Каждый взятый ими город добавлял войска в их ряды. Чем больше они завоевывали, тем сильнее становились.
— Она была права. Они хотят не разрушать этот мир, — вставил Бальдр, — а захватить его. Но зачем?
Гуннлаугур раздраженно взглянул на него.
— Нам незачем это знать. — Он по-прежнему избегал смотреть Ингвару в глаза. — Первая наша задача — выживание, вторая — возмездие. Их армии потеряли строй на подходах к городу. На периферии дисциплина хромает, и одна из колонн бронетехники на юге вырвалась слишком далеко вперед. Ею мы и займемся.
Ольгейр хмыкнул:
— О каком противнике мы говорим? Смертные? Зараженные?
— И те и другие. Может, даже больше. — В янтарных глазах Гуннлаугура вспыхнул огонек предвкушения. — Де Шателен получила какие-то странные сигналы оттуда. Они не смогли их расшифровать. Что-то… интересное движется вместе с той колонной.
Ингвар почувствовал нарастающее беспокойство. Набег — это одно. Перебить вражеских солдат прежде, чем они займут удобную позицию, — в этом был смысл. А нападать на неподтвержденные цели — совсем другое дело.
Но он ничего не сказал. Это бы только настроило Гуннлаугура против него. Честь Волчьего Гвардейца оказалась запятнана после потери «Ундрайдера». Сражение с достойным противником помогло бы ему очистить репутацию.
— Как далеко? — спросил Хафлои, беззаботно разминая пальцы. Голос выдавал его нетерпение: он уже натянул поводок, готовый сорваться.
Гуннлаугур одобрительно посмотрел на него.
— Если отправимся сейчас и будем двигаться быстро, то вступим в бой уже к рассвету.
— Транспорта нет?
— Ничего, на чем мы могли бы поехать. Мы побежим. — Гуннлаугур ухмыльнулся. — Только подумай об этом, брат: погоня под звездами и ничего, кроме запаха страха, который ведет тебя к врагу.
Ольгейр медленно кивнул, и по его уродливому, исчерченному шрамами лицу расползлась широкая улыбка.
— Идеально, — пробормотал он.
— Мы убьем их всех, — продолжил Гуннлаугур, — и все уничтожим. Бьем сильно и сразу отходим. Если будет на то воля Всеотца, они задумаются. Они уже знают, что кто-то уничтожил их корабль, и мы можем воспользоваться терзающими их сомнениями. Возможно, они даже замедлятся настолько, что мы успеем зачистить город.
— Они не замедлятся, — сказал Ингвар.
Слова невольно сорвались с его губ. Он не собирался высказываться. Сразу же он взглянул на Гуннлаугура, но Волчий Гвардеец избежал контакта. Казалось, что Вальтир, стоявший подле Гуннлаугура, почувствовал себя неловко.
— Это пустит им кровь, — произнес Гуннлаугур. — И какие у нас есть варианты? Запереться здесь и ждать, пока они не начнут скрести когтями стены? Это не путь Фенрика.
Ольгейр и Хафлои согласно заворчали. Ингвар практически носом чуял их желание отправиться на охоту.
Гуннлаугур выпрямился и встал во весь рост. Руны на его броне сверкнули в тусклых огнях ночного города, освещавших керамит словно отблесками пламени. Несмотря на кровь и слизь, скопившуюся на броне, он выглядел одновременно дико и величественно, истинное воплощение веранги.
— Мы прибыли сюда не просто так, братья, — сказал он. — Настало время доказать это.
— А Ёрундур? — спросил Ингвар.
Только тогда Гуннлаугур посмотрел ему прямо в глаза.
— Он останется здесь, — ответил Волчий Гвардеец. — Так же как и ты, Гирфалькон.
На какой-то миг Ингвар не поверил своим ушам. Он решил, что ослышался.
— Ты хочешь сказать… — начал он.
— Я хочу сказать, что ты остаешься здесь.
Голос Гуннлаугура был холодным. Его янтарные глаза не двигались.
Ингвар почувствовал, как ладони становятся влажными от пота. На несколько секунд он потерял дар речи, уверенный, что попытайся он заговорить, то скажет что-нибудь, о чем потом будет жалеть.
— Почему? — хрипло спросил он, с трудом удерживая себя под контролем.
— Чума расползается. Сестрам нужна помощь.
Это было смешно. Сестер готовили для таких задач. И они были очень, очень хороши в их выполнении.
Ингвар взглянул на Вальтира. Мечник отвел глаза.
— Твоих рук дело? — Десантник выплюнул эти слова. Злоба в голосе стала очевидной.
Вальтир двинулся было, словно желая ответить на вызов, но Гуннлаугур остановил его.
— Довольно, — оборвал он, добавляя немного угрозы в голос. — Город пылает. И я его не брошу.
Ингвар с хрустом сжал кулаки, так, что побелели костяшки.