Кровь Богини
Шрифт:
– В ту ночь, когда мы схватили его и начали с ним работать, моя благоверная отправилась в новый загульный виток. И в каком-то грязном кабаке отдалась за кошель монет владельцу плотницкой из Глухого тупика. Прямо на столе. За этим наблюдал весь зал.
Маша в ужасе округлила глаза.
– Я…у меня нет слов. Что ты сделал, когда узнал об этом?
Баз пожал плечами и уставился себе под ноги.
– Ничего. Выгнал ее из дома и теперь живу один. На днях пойду к знакомому из Первой канцелярии, разведусь с этой…с этой…
– Мне жаль, мой друг, – сжав его руку, сказала Мария.
Немного помолчав, Баз улыбнулся подруге и поднялся со скамьи. Он с наслажданием вдохнул полной грудью прохладный ночной воздух. И повернулся к девушке.
– Это все былое.
– Как и все предыдущие, – мрачно сказала Маша, приняв вновь протянутую другом руку. – Доброй ночи, Баз. Все…все наладится.
Улыбнувшись друг другу на прощание, они разошлись в разные стороны. Мария брела по хитросплетениям улиц, размышляя о несчастьях, свалившихся на голову ее наставника. Ей казалось странным, что когда-то ее мысли занимали, ни много ни мало, судьбы целого мира. А теперь она переживает об обыкновенных житейских проблемах. Где взять денег на пропитание, какую одежду выбрать для очередного рабочего дня (будто у нее был большой выбор), как помочь Базу в разрешении его неурядиц.
А тут еще неожиданно свалились вести о возможном повышении. И это радовало Машу! Она считала, что достигла успехов, работая обыкновенным помощником сыскаря, и давно заслужила похвалу и награду. Маша улыбнулась своим мыслям. Раньше она мечтала лишь о том, чтобы проснуться утром живой и невредимой. Свой путь она начала, став членом древнего ордена мхаграев – религиозных воинов, что состояли на службе у безумного Посланника Пекла, богородного, грезившего об уничтожении мира. Вместе со своими друзьями: храбрым охотником Ярославом, с которым они жили в деревне, разрушенной Посланником, мудрым и веселым стариком Яромиром, кудесником, что бродил по миру еще до Великого Раскола, и бесстрашным волшебным котом Чернышом, ровесником старика, который умел разговаривать, и знаниями мог бы потягаться с любым живущим в этом мире, Маша преодолела тяжкие испытания. Она потеряла почти всех, кто значил для нее хоть что-то. Первым погиб Суйдей, ее учитель-мхаграй, который стал ей почти что отцом. Воин пал, спасая Машу от зачарованной твари, среди стен башни Бога Хлада. Вслед за ним из жизни ушел и Яромир, убитый человеком, которого она тоже считала другом. А затем погиб и Ярик, отдав жизнь, дабы повергнуть чертового Посланника.
После битвы у врат Города Звезд, тюрьмы, где, якобы заточены старые Боги, Мария и Черныш добрались до Технограда в поисках фолианта, который мог бы помочь им освободить Богов. Для этого девушка хранила олицетворявшие их фигурки, которые являлись ключом к спасению и Богов, и всего мира. Прямо сейчас шесть причудливых идолов, вместе с ее мхаграйским мечом – катаной, и кинжалами, лежали дома, спрятанные в тайнике под половыми досками, под бдительной охраной Черныша. Маша всегда опасалась оставлять эти ценные, как ничто другое, вещи без присмотра, но выбора не было. Со временем она привыкла и успокоилась. К тому же о событиях у Города Звезд не знал никто, кроме них двоих. И переживания отпустили ее. Но тайник она проверяла, тем не менее ежедневно.
Пройдя через узкие улочки Старого города, Маша оказалась на дороге, ведущей до пригорода Технограда – Риверсбурга, уютного и довольно милого места, приютившегося сразу за северными стенами. По правую руку от дороги раскинулся огромный, размером с целый лес, сад Арабеллы Красной, полный старинных красивых сооружений, зеленых лабиринтов, диковинных деревьев и редких цветов. В центре парка протянулась колоннада из молочного мрамора и целая галерея скульптур и изваяний древних правителей и героических воинов. Маша успела побывать в парке всего один раз, и мечтала вернуться туда еще, настолько там было красиво и спокойно. Забавно, что она каждый день проходила мимо, но так и не могла найти время заглянуть в это чудесное место.
По левую руку бежала речка – Голубая лента, делившая город пополам. Над ее водами, что стремительным потоком уносились в Южное море, раскинулось множество мостов, соединявших две части Технограда между собой. Мосты были настоящим произведением искусства, на которое можно было долго любоваться, содрогаясь от восторга. Даже спустя десяток лет, проведенных в этом месте, Маша не могла привыкнуть к подобной роскоши и великолепию.
Яркая вереница фонарей увлекала ее все ближе к Северным вратам Технограда. Высокие башни обрамляли врата по обе стороны и угрюмо возвышались над дорогой. Их верхушки утопали в ночной мгле и тумане. Редкие бледные огни на стене едва разгоняли влажную дымку. В воздухе пахло сыростью. И лесом. Не кедрами и кипарисами из парка, что частоколом выстроились вдоль дороги, но настоящим диким лесом.
«К дождю», – подумала Маша.
Она прекрасно умела ориентироваться в перепадах погоды в дикой местности. Но в городе, где природа отступала перед человеком, навыки и приметы часто подводили ее. Однако вскоре поднялся холодный ветер. Он взметнул кончики флажков, которые украшали парапет над вратами, и пригнул верхушки темных деревьев ближе к земле.
– Точно к дождю.
Маша зябко поежилась. Прошел почти час, как она рассталась с Базом, а ей еще предстоял неблизкий путь. Благо, что последние остатки вина выветрились из головы и ноги больше не норовили зайти одна за другую. Девушка думала, как бы незаметно проникнуть в свою комнатушку, не разбудив мадам Клетус. Добрая женщина, вдова зажиточного ремесленника, доживала век в центре Риверсбурга. Высокий, четырехэтажный, но довольно узкий дом, стоял на мощенной каменной набережной, возле булочной. Из комнаты Маши прямо на реку выходил крохотный балкончик, а по утрам из пекарни доносились манящие ароматы свежей выпечки. После долгих лет, проведенных среди вонючих воинов Орды Посланника и пропахших рыбой портовых трущоб, Мария ощущала себя героем какой-то сказки. Пробуждения были ее любимым моментом всего дня.
Мадам Клетус приютила девушку, скитавшуюся в поисках жилья, и взяла за аренду комнаты совсем немного (сущие копейки по меркам Технограда). Маша с тоской вспоминала времена, когда ее карманы были полны золота, награбленного Ордой.
Между тем девушка очутилась на набережной Риверсбурга. По ночам здесь было особенно красиво. Огни ламп отражались в спокойных водах Голубой ленты и отполированной временем каменной брусчатке. Из окон высоких кирпичных домишек на дорогу проливался желтый свет. На покатых остроконечных крышах играли лунные блики. По вечерам из таверны, стоявшей в самом начале улицы, были слышны голоса и веселая музыка. Но, как и прочие заведения, воскресным вечером она была закрыта.
Маша неторопливо приближалась к убежищу. После очередного дрянного дня дорога домой успокаивала ее. Девушка ощутила, что зверски устала и мечтала скорее попасть в кровать, скинуть с себя одежду и просто уснуть. Даже вездесущий Черныш не смутил бы ее своим присутствием. Он ведь кот! Пусть и говорящий. Однако тот, как «истинный джентльмен», всегда отворачивался от обнаженной Марии, но постоянно попрекал ее за «вульгарное» поведение. Ишь, каких слов понахватался в просвещенной столице!
Кое-что привлекло внимание девушки. Близилось к полуночи, и мадам Клетус в это время всегда спала. Но сегодня из окон струился тусклый свет. Мария затаилась у пышного куста цветущей розы и оглядела дом. Входная дверь была слегка приоткрыта.
«Что-то не так», – подумала она, доставая из-за пояса кинжал, и тихонько толкнула дверь. Но та не поддалась. Маша нажала сильнее, но безуспешно. Дверь лишь легонько отпружинила обратно. Нечто с той стороны не давало ей открыться. Навалившись плечом, Маша подвинула ее вместе с препятствием. Яркий свет ламп ударил в глаза, привыкшие к ночной темноте. Когда зрение наконец прояснилось, Маша ахнула.
Препятствием оказалась хозяйка дома. Она лежала на полу лицом вниз, заслонив собой двери. В воздухе пахло испражнениями и чем-то кислым. Рухнув на колени, Маша отложила кинжал в сторону и перевернула женщину. Седые, вечно завитые у висков локоны, растрепались и испачкались в рвоте, лужа которой, вперемежку с пеной, обильно растеклась под ее телом. Старческие руки закоченели в плотно сжатых кулаках.