Кровь данов
Шрифт:
– Будет с нами работать – еще богаче станет, – уверенно сказал я. Моя каталка подпрыгнула на ухабе, и я чуть не прикусил язык.
– Ну-ну, – хмыкнул Остах, искоса бросив на меня насмешливый взгляд.
– Прости, Оли, – пробасил у меня за спиной Барат. —Камень из мостовой вывалился…
– А вы-то где жить будете? – подумал вслух я.
– Увидим. Если ничего не поменялось, тебе маленький дом выделят, а там и мы с тобой рядышком. По соседству с другими богатеями. Ты же почетный гость – ни за что не платишь: ни за обучение, ни за жилье.
– Почетный
– В имение? – развеселился Остах. – Чтобы Сивен тебя поселил в имении – это нужно, чтобы небо на землю упало. Он же не Векс Кней, пусть будет легок его путь… А Сивен – он из столичных, не очень-то любит неграждан.
– Неграждан?.. Я для него – вонючий горец? – догадался я. – И обуза?
Остах опять покосился на меня.
– Когда заново привыкну с тобой говорить? – сам себя спросил Остах. – Все верно: и про вонючего, и про обузу. На радость наместника, в этом году помимо тебя в Школу еще почетных… школьников определили. Буддал говорил – очень это Сивену не понравилось.
– И откуда они нарисовались? – удивился я. – У кого-то из соседей тоже детей в заложники берут?
– Берут, – зло дернул щекой Остах. – Арна подсуетилась – решили всех почетных пленников, как ты называешь, не в разных школах держать, а в одной.
– Понятно, – кивнул я.
– Об Эндире многие слышали. Наверное, поэтому атарианскую школу и выбрали. Так что теперь малолетние сыновья местных рексов, что дела с Империей имеют – с тобой будут учиться. Гордись!
«У бабы не было печали – купила баба порося».
За этими разговорами мы незаметно преодолели расстояние от госпиталя до площади. Чем ближе к площади мы подходили – тем теснее становилось вокруг.
Стремительное перемещение из гор в Атариан, нападения на меня, следующие одно за другим, мои тревоги и невеселые мысли лишили меня возможности с толком и расстановкой оглядеться по сторонам. От увиденных мельком городишек и городков у меня сохранилось одно впечатление – ощущение тесноты. Стены, стены и стены кругом, узкие улицы, нависающие карнизы крыш и стесненное, ужатое небо над всем этим. После гор, с их бескрайней небесной ширью над головой, городские пейзажи меня порядком угнетали. Правда, госпитальные хоромы и открытый двор, где я принимал бесполезные нефтяные ванны, немного поменяли мое представление. Или все объяснялось проще – лежа в ванне, можно было разглядывать далекие горы на горизонте?
Благодаря вышагивающим впереди Тумме и Йолташу мы продвигались без задержек. И даже ничью ногу не отдавили чудо-каталкой. Народ здесь был простой, неискушенный. Увидев нашу процессию, люди останавливались, ставили свои котомки и корзины с провизией на мостовую и глядели во все глаза, тыкая пальцами и хватаясь за голову.
Наконец здания расступились, и мы вышли на площадь. Неба над головой сразу стало вдосталь, и дышать стало легче. Грубую брусчатку улицы сменил знакомый по госпиталю гладкий мрамор. Кое-где на плитах виднелись высеченные цифры. Народ сновал по площади, торопясь к торговым рядам, которые галереей опоясывали одну из сторон площади, или неторопливо шел от них, груженный поклажей.
– Нам сюда, мой господин, – Тумма махнул рукой вправо.
«Интересно. Слепой же – а как свободно ориентируется. И рукой машет так уверенно».
Впрочем, заблудиться здесь трудно было даже слепому. После узости улиц следовало пройти вдоль длинного здания с широкими ступенями и дойти до ворот с каменной караулкой и стражниками. Это и был вход и в имение, и в школу, располагающиеся рядом.
Вслед за Туммой верный Барат покатил кресло к воротам, но я остановил его:
– Подожди. Не хочу появляться в таком виде. Наследник дана Дорчариан должен выглядеть сильным и здоровым.
– Но, Оли… – начал Барат, но тотчас осекся под тяжелым взглядом Остаха.
Я крепко взялся за поручни каталки и с удивительной легкостью поднялся. Видимо, недавний осмотр и массаж волшебника Туммы помогли.
«Эх, надо бы с креслом что-то придумать», – запоздало подумал я. Стоило огород городить: пустое кресло, которое катил за мной Барат, наталкивало на нехорошие мысли. Получается, что болезный, которого везли в каталке, или помер, или его просто вытряхнули в канаву, отобрав диковинку на колесах. Нижняя челюсть Йолташа, которую он продолжал выпячивать, наталкивала на последний вариант.
– Тумма! – окликнул я.
Темнокожий гигант остановился и повернул свое удивительное лицо с алой повязкой на глазах в мою сторону. Подойдя ближе, я попросил:
– Поможешь? Надо каталку-кресло припрятать, мы потом заберем.
Тумма помолчал, размышляя. Потом тряхнул головой:
– Сделаю, маленький господин.
– Для тебя я не господин, Тумма. – Я дотронулся до его руки. И почувствовал, как всем телом вздрогнул лекарь – то ли от прикосновения, то ли от моих слов. – Зови меня Олтером. Или просто Оли.
– Хорошо, Олтер, – слегка наклонил голову Тумма. – Постойте.
С этими словами Тумма широкими шагами направился к воротам с высокой кованой решеткой, а мы встали у здания с длинными ступенями. Стражники по обеим сторонам ворот даже не пошевелились, когда Тумма прошел мимо них.
– Присядь пока, – предложил Остах.
Я не стал отказываться и примостился обратно в свое кресло. Огладил удобные деревянные подлокотники, подергал колеса. Держались крепко, не расшатались; ничего в механизме не отошло и не оторвалось; спинка, на которую я откидывался всем весом, не скрипела.
«Хорошая каталка получилась», – еще раз огладил подлокотник я.
Надо будет обязательно к колеснику еще раз наведаться. Добрый мастер! Сильно там на него насела стража после покушения на меня? А то мы сдернули оттуда, оставили хозяина одного расхлебывать…
При мысли о втором за короткий срок покушении гворча на мою драгоценную жизнь я опять вспомнил о своем несчастном одиноком брате и вновь почувствовал растущее в животе раздражение. Неизвестность и отсутствие новостей угнетали. Где мой мобильный, где мой скайп, где мой интернет, клиббы вас задери!