Кровь для Ворона
Шрифт:
Если бы только Ворон помнил себя и знал, что произошло незадолго до того, как его обнаружили! Но он не помнил, благодаря черному винограду, который вложил в его уста колдун, когда юноша был без сознания.
Шердэан взял неизвестного мальчишку в Хрустальный дворец, накормил и одел, приставил к нему учителей, в том числе и единственного на все Подземье мага-стихийника Давуруса. Земляной маг не мог обучить Ворона владению водной стихией, но общие принципы по работе со стихийной магией ему дал, а дальше уж Ворон, оказавшийся талантливым и сильным магом, постигал сам премудрости владения водной магией. Помогли ему в этом и учебные магические пособия, оказавшиеся в дворцовой библиотеке, так что через некоторое время Ворон в совершенстве изучил все тайны воды и овладел трудным искусством управления своей
Такую заботу о никому не известном найденном мальчишке повелитель Подземья проявлял отнюдь не по доброте душевной — Ворон, если и заблуждался на этот счет, то совсем недолго. Очень скоро он понял, что имеет дело с жестоким, беспринципным, деспотичным и эгоистичным не человеком даже — колдуном-оборотнем, для которого люди являются ничего не значащими букашками, которых можно походя давить и даже не задумываться о таких мелочах, как жалость, сострадание, уважение, милосердие. Впрочем, чтобы задумываться обо всем этом, нужна совесть, а вот ее-то у Шердэана не было и в помине.
Нет, приютив и обучив Ворона, повелитель Подземья проявил заботу не о нем — о себе. Ведь маги в Подземье — явление чрезвычайно редкое, а потому особо ценное. И опасное. Кто знает, на что будет способен этот мальчишка, когда в совершенстве овладеет своим мастерством? И что взбредет ему в голову? Конечно, убить или свергнуть Шердэана он не сможет, но доставить крупные неприятности, начиная от организации бунтов и кончая организацией водных стихийных бедствий, тех же цунами, к примеру, это запросто. Лучше уж держать его при себе, чтобы использовать в своих целях и присматривать за ним.
Ворон прекрасно понимал мотивы колдуна, но он хотел жить, и он принял правила игры. За те десять лет, что провел он в Хрустальном дворце подле повелителя Подземья, ему удалось из ничего не знающего и не значащего мальчишки, которого никто не принимал всерьез, стать могущественным водным магом, образованнейшим и умнейшим человеком и правой рукой самого Шердэана. И Ворон был благодарен повелителю за те возможности, которые тот ему предоставил, он служил колдуну верно и преданно. Ничто не омрачало существование придворного мага, ибо Шердэан почти не поручал ему никаких кровавых дел, связанных с убийствами, зная, что Ворону такое не по нраву. К тому же, убивать колдун любил сам. К бесчинствам же, творимым Шердэаном, Ворон привык, хотя поначалу они и вызывали в нем ужас и омерзение. Но повелитель всемогущ и поделать с этим ничего нельзя, поэтому Ворон принимал как данность, как неизбежное зло жестокие поступки Шердэана.
Планы же повелителя Подземья пробиться на поверхность Ворон принимал с радостью и энтузиазмом. Жило в нем что-то, заставляющее испытывать смутную, неясную тоску по Верхнему Миру, хотя откуда это в нем было маг решительно не понимал — он ведь даже краешком глаза не видел это таинственное наземье.
Ворон подошел к виноградной грозди, висящей неподалеку, сорвал одну ягодку и, задумчиво покрутив ее в пальцах, отправил в рот. Густой сок привычно опалил жаром его горло, непередаваемая сладость негой растеклась по венам, и водник не смог отказать себе в удовольствии сорвать еще несколько ягод.
Удивительно! Десять лет уже прошло с того дня, как его обнаружили, а повелитель до сих пор велит ему каждый день съедать хотя бы по нескольку черных виноградин. Тогда, десять лет назад, он объяснил эту необходимость тем, что мальчику нужно восстанавливать силы и растить магию внутри себя. Сейчас же Шердэан велит Ворону не прекращать прием черного винограда, ибо он, возможно, сможет вернуть ему память.
О, этого Ворон желал больше всего на свете! Ведь целых пятнадцать лет его жизни канули в небытие, исчезли, растворились будто их и не было. Из-за этого маг не чувствовал себя цельным, ощущал себя инвалидом, утратившим не руку или ногу, а часть прожитой жизни. И если есть хоть один шанс, что черный виноград способен когда-нибудь вернуть ему память, он будет его есть, есть и есть, пока не лопнет! Несмотря на то, чем по своей сути является этот самый черный виноград… То, что дало ему жизнь, что взрастило и напитало его… Нет, недаром виноградник обнесен неприступной стеной из черного хрусталя, а вход в него охраняют особые чары, ибо последствия бесконтрольного употребления этого винограда
Впрочем, он отвлекся. Это все не ново, обдумано им вдоль и поперек и нечего тут добавить. Хватит ломать голову над загадками таинственного виноградника и того, что породило его.
Мысли Ворона обратились к недавним событиям. К тому моменту, когда он обнаружил скрывающего свой дар огненного мага. О, теперь, когда у Драконьих Клыков появилась Хранительница, шансы выбраться в Верхний Мир резко возросли! Удивительно все-таки, как этой Тиалин удавалось скрывать свой дар столько лет! Тем более, огонь — не вода, огненная стихия куда более непредсказуемая и опасная как для окружающих, так и для мага, являющегося носителем огня. Надо будет расспросить об этом девчонку… Тиалин. Тиалин… Тиа! Почему это имя кажется ему знакомым?
Ворон, наморщив лоб, окинул виноградник невидящим взглядом. Старик Давурус уже ушел, и он был здесь совсем один. Впрочем… нет, не один!
Сердце его бурно забилось при виде стройной девичьей фигурки, шедшей к нему меж двух рядов виноградных лоз, смыкающихся над головой в виде изящной арки.
Ишнаис! Принцесса!
Как мог он не замечать раньше неизъяснимой прелести ее фигуры, походки, чудесных золотых глаз и пленительной улыбки, что цвела на ее пухлых чувственных губах лишь для него одного?! Как слеп он был, не видя ее несравненной красоты… и игнорируя собственные чувства к своей принцессе! Ведь он любит ее, любит так, как не любил никого и никогда в этой жизни! Так сильно любит он ее и желает, что в груди становится тесно при одной мысли о ней, и дыхание перехватывает при виде ее пышных бедер, обтянутых шелком ципао и призывно покачивающихся для него одного! А ее доброе сердце, отзывчивая душа… О, Водные Духи, ее грудь!!
При виде двух соблазнительных полушарий, бесстыдно выставленных напоказ слишком глубоким вырезом платья, все возвышенные мысли о прекрасной душе и большом сердце принцессы бесследно испарились, оставив лишь низменные желания и животные инстинкты.
Сорвать серебряное ципао, больше открывающее, чем скрывающее, насладиться этим роскошным телом! Стиснуть великолепные груди, прижаться к крутым бедрам и…
С рычанием он бросился к принцессе и как погибающий от жажды жадно припал к ее губам. Ишнаис глухо вскрикнула, глаза ее торжествующе блеснули и она, будто гибкая виноградная лоза, обвила Ворона руками и ногами. Ощутив это горячее тело, изо всех сил прижимающееся к нему, маг окончательно потерял голову. Подхватив Ишнаис под ягодицы и целуя ее грудь, он понес принцессу к небольшой беседке, плотно увитой гибкими лианами черного винограда. Скамейка, что стояла в беседке, была слишком узка и неудобна, поэтому Ворон, временно усадив девушку на эту самую скамейку, сорвал с плеч синий плащ и расстелил его на полу. Затем, дрожа от нетерпения, повернулся к Ишнаис… Принцесса, поднявшись с лавочки и глядя Ворону в глаза, нарочито медленно начала расстегивать пуговки ципао, и он, не выдержав, в нетерпении сорвал с нее платье, крохотные, обтянутые бархатом пуговки разлетелись во все стороны, а принцесса с призывным стоном опустилась на плащ и широко развела ноги, повлажневшим взглядом следя за реакцией Ворона и облизывая в нетерпении пухлые, враз пересохшие губы. Одним махом сорвав с себя одежду, мужчина опустился между стройных женских ножек и сразу проник в эту великолепную горячую плоть, не тратя время на прелюдию и ласки.
Запрокинув голову, Ишнаис закричала от наслаждения и забилась в сладких судорогах под тем, кого она любила на протяжении стольких лет, кого так жаждала заполучить, и кто наконец-то стал ее, пусть и не по своей воле.
Кровь Ишнаис, ловко преподнесенная Ворону в бокале с вином, выпитым им намедни, бурлила и вскипала в жилах обычно невозмутимого, холодного и равнодушного к принцессе мага, вызывая в нем несвойственные ему чувства и желания. Принцесса могла торжествовать — ведь она добилась своего! И как хорошо, что нам не дано видеть будущее, ибо знай Ишнаис, как горька в итоге окажется одержанная ею победа, каким поражением она обернется, принцесса тут же, обратившись, растерзала бы возлюбленного, а потом убила бы и себя, дабы избежать той дороги, ведущей к великому несчастью, что открылась перед ней после ее бесчестного поступка с приворотом.