Кровь и Бензин
Шрифт:
— У него шестой уровень психосостояния.
Спартак прищурился и, догадавшись, так же тихо поинтересовался:
— Шкала этого ушлепка находится от 60 до 70 % психического здоровья?
— Да. Именно так.
Новичок изумился:
— Так зачем же он загнал себя до такого состояния? Вроде и транспорт есть. Можно оставаться адекватным.
Длинный усмехнулся:
— Так удобнее для таких отморозков. Скорее всего, до 70 процентов его уровень упал, пока он не прибился к банде. На этом этапе начинается повышенная агрессия и отказ инстинктов самосохранения. Плюс — такие уже не хотят вылезти из игры. Только выжить. Видишь ли, чем меньше твой уровень психосостояния — тем лучше ты переносишь боль в игре. Твой болевой порог становится комфортнее. А долгую и постоянную боль тут в игре не выносит никто. Декларация 19–34 здесь не работает, и ты это уже, наверное, понял.
Максим задумался, а долговязый продолжил:
— Для таких отморозков это удобно — боли чувствуешь меньше, выживать соответственно проще. Становишься более живучим. Да, тупеешь на глазах, но команда таких громил будет переть в атаку не смотря ни на что. Все взаимосвязано. 50 % — это пик агрессии. Но ниже 40 % опускаться нельзя — тогда игра «ломает» тебя, и ты становишься овощем. На этом этапе ты постепенно догораешь и вылетаешь из игры, если не поддерживать себя редкими «покатушками». Сорокапроцентники и ниже — очень ценный кадр для банд. Они становятся их рабами — неприхотливы и слушаются полностью. У этих вот — длинный показал на молча сидящих двух других беглецов, — по 30 %. Их даже и бить не стали в отличие от меня — сами не сбегут. Просто дай команду и мало-мальски убеди в чем-нибудь, и они пойдут за тобой.
Сомов спросил у нового знакомого:
— А у тебя какой уровень психосостояния?
— 87 процентов.
Спартак поглядел на разбитый лоб мужика и затем на безвольных пленников. В голову закрались подозрения, и он решил осторожно озвучить их:
— Ты с ними сбежал откуда-то?
— Да, с бензинового завода. Бензин здесь — самая большая ценность.
— И они с тобой убежали? Ты же сказал — сами они ни-ни.
— Нет, я сам приказал им идти со мной — втроем легче, — долговязый даже не стал скрывать, что использовал «овощей» в своих интересах.
— И они послушались?
— Да, я начальник их смены.
Спартак нахмурился:
— Почему тебя не убили?
— Я ценный кадр — имею навык «инженер», а без таких как мы, эти ведра на колесах не будут ездить. Всем хочется двигаться. И чем быстрее — тем лучше. Я и убежал то для того, чтобы посильнее повысить шкалу «нормальности». Все равно найдут и вернут…
Словно в подтверждение этим словам перед глазами Макса возникла надпись:
______________
Повышение уровня психосостояния +0,5 %.
______________
Хоть какой-то плюс в том, что он едет в тюрьме бронированной тарантайки. Получается, что в этом мире, судя по словам собеседника, больше всего боли получают именно самые адекватно мыслящие и находящиеся в своем уме игроки. И для этого нужна скорость. А те, кто находится от 50 до 70 процентов психологического состояния — самые жестокие соперники — боли чуют мало, ведут себя как отъявленные психи, и договориться с ними, скорее всего, нереально. Пока попытаешься убить — такой, глядишь, и до горла твоего доберется.
В этой игре было все как в жизни, но сильно утрированно. У многих маньяков в реальности — высокий болевой порог. И так же здесь — чем больше персонаж игрока приходил в состояние сумасшествия, тем меньше он чувствовал боли, и тем опаснее он был.
Перспективы были не радужные. Надо было заводить новых знакомых, пусть даже этот мужик и использовал в своих интересах двух персонажей других игроков, которые там, в реальности — управляются такими же живыми людьми.
— Как тебя зовут? — спросил Сомов.
— Если сокращенно, то Алекс.
Простенькая кличка. Но звучная.
— Тут многие используют сокращенные клички. Вон долговязый в реальном мире был косплеером героев комиксов. И занимался фехтованием. Полный ник — «Дэдпуллио». Тут, как видишь, народ особо не заморачивается с никами. Обычный никнейм видно был занят. А тебя как зовут? — в свою очередь задал вопрос беглый инженер.
— Спартак.
— Неплохое имечко, — усмехнулся долговязый.
— Нас везут на бензиновый завод?
— Да. Обратно.
По решетке громыхнула ладонь усатого байкера:
— Вам сказали заткнуться!!! Какого я слышу Ваш писк?
Ор бандита сменили его же матерные трехэтажные выражения. Оба собеседника благоразумно замолчали.
Грузовик выскочил из каньона и понесся по еле видной дороге, извилисто убегающей между барханами. Скорость почти сто километров в час — приличная для такого тягача, отягощенного клеткой, станком с пулеметом и сидящим в нем людьми.
Максим невольно залюбовался величественным видом — столько песка он еще не видел никогда. А желтое подобие на пляже — не считается. Рыжевато-золотистое крошево иногда заметало разбитую дорогу, на которой подпрыгивал грузовик банды.
— Справа по курсу!!! — раздался истошный вой карлика.
Дэдпул, как про себя его мысленно сокращенно окрестил Сомов, и усач — бросились к высокому правому борту. На горизонте виднелись несколько черных точек, неторопливо приближавшихся к тягачу, и явно двигающихся наперерез.
Байкер выудил из-за пазухи допотопную подзорную трубу, непонятно что забывшую в этих краях, и прильнул к ней глазом:
— Это Грифы, черт бы их побрал.
— Они нарушают соглашение о перемирии, — пропищал карлик, — Это наша территория!
Усатый в кожанке лишь отмахнулся от него, и раздраженно пробубнил:
— Спрячься и не мешай.
Скорее всего, мелкий, в силу своей тщедушности, не участвовал в побоищах. А вот пулеметчик, напротив, развернул смертоносную махину на станке в сторону приближающихся авто.
Байкер обернулся к забившемуся в угол карлику:
— Свяжись с заводом! Пусть высылают подмогу. И скажи, что Грифы явно хотят заново разделить Пустошь в этом секторе.
В руках у человечка появился необычный аппарат, похожий на перевитую кучей проводов рацию без крышки и панели. Он закрутил какие-то ручки на ней и запищал: