Кровь и грязь
Шрифт:
Судьба Тэрла по-прежнему волновала Нэлса больше всего остального. Недолго думая он бросил свой пост возле поленницы и отбежал к плетню. Никто его по ту сторону не подкарауливал. Мимо, пятясь, проходил отстреливающийся из арбалета свер, подступы к которому прикрывал только один фолдит, вооруженный уже не копьем, а жалкими щепками. Между тем орудовал он ими настолько лихо, что ни один из четверых разъяренных шеважа не мог приблизиться к нему, не рискуя поплатиться за это выбитым глазом или свернутой челюстью. При ближайшем рассмотрении Нэлс сообразил, что перед ним никакой не фолдит, а Фейли собственной персоной. На подмогу четверым товарищам уже мчались наперерез еще двое дикарей, и неизвестно, чем бы кончился этот неравный поединок, если бы Нэлс не оказался поблизости. Не боясь промахнуться и ранить Фейли, он угодил стрелой в висок самому могучему из нападавших, а свер тем временем прервал бег одного из тех, кто спешил на помощь. Врагов снова стало четверо. Щепки в неутомимых руках Фейли крошились и разлетались в стороны. На поясе у него Нэлс заметил нож, но едва ли лезвие длиной в ладонь могло пересилить два топора-лесоруба и обоюдоострый меч, похоже, вырванный из мертвых рук одного из поверженных сверов. Словно уловив его мысли, отступавший с арбалетом свер споткнулся и неловко рухнул на бок. Фейли в отчаянии оглянулся на него, упустив несколько драгоценных мгновений. Времени на размышления у Нэлса больше не было. Отбросив лук с колчаном, он пронзительно крикнул, обращая на себя внимание, выхватил из-за пояса дубинку и устремился навстречу ничуть не смущенным его появлением рыжим головорезам.
Зато на Фейли его дерзкая атака произвела сильное впечатление. Ему приходилось слышать, что под началом Тэрла трудятся фолдиты, больше привычные к оружию, чем к мотыгам и лопатам, однако в душе он лишь подсмеивался над гордыми рассказами своего старого боевого друга и искренне не верил, что подобное возможно. Но стоило грянуть беде, и он действительно оказался свидетелем того, как простоватые и по-деревенски неуклюжие мужики буквально на его глазах преобразились, схватились за те же мотыги и лопаты, если у кого под рукой не нашлось настоящего оружия, и все как один высыпали навстречу многочисленной, до зубов вооруженной своре лесных дикарей. Среди тех, кого он успел заметить на равных бьющимися с шеважа на улицах и в огородах, были — кто бы мог подумать! — даже женщины. А ведь не зря же в Вайла’туне ходила присказка о жизнелюбивом человеке: «Любит жизнь и боится смерти, что твой фолдит». Судя по всему, пора было перекраивать устаревшие взгляды на привычный порядок вещей.
Наблюдая краем глаза за тем, как тяжелая дубинка гуляет по лбам, скулам и затылкам шеважа, Фейли решил, что силы фолдиту придает весть о трагической гибели его брата-близнеца. Гилтана сразила шальная стрела, одна из сотен, которые атакующие выпустили по туну перед самым штурмом. Если бы не его широкая спина, она досталась бы Харлину, который едва ступил на порог избы целительницы. С этого момента Фейли уже и не думал отсидеться в подполе с пленным Гури и вконец растерянным, не понимающим, что происходит, старым писарем. Он только помог Элете втащить безжизненное тело в дом, схватил первое, что сунул ему на ходу Струн, — видавшее виды копье, очевидно даже не боевое, а тренировочное — и бросился в самую гущу разраставшейся, как на дрожжах, бойни.
И вот теперь, с огрызком копья в деревенеющих от усталости руках, теснимый со всех сторон и припертый к бессильному в своей неповоротливой мощи сверу, он с восхищением наблюдал за отточенными действиями вылетевшего откуда ни возьмись фолдита. Четверо дикарей, казалось, даже забыли про почти добитого противника и дружно противостояли новому. Правда, один из них тотчас же поплатился за дерзость трещиной в черепе, зато трое других, угадав в Нэлсе достойного соперника, умело рассредоточились и окружили его. Стоило посмотреть на их недоуменные физиономии, когда они поняли, что тот не собирается защищаться, а, напротив, сам отчаянно атакует их по очереди, причем расчетливо и довольно успешно. Достаточно было одному зазеваться и не убрать после очередного выпада мечом ногу, как дубинка с хрустом раздробила ему колено, и враги неожиданно для себя остались вдвоем.
Фейли не хотел упускать представившуюся возможность расквитаться со своими обидчиками за тот животный страх, который он, бывавший и не в таких передрягах воин, испытал, когда увидел позади себя падающего свера и решил, что конец житейским радостям и невзгодам близок. Воспользовавшись тем, что оба шеважа сосредоточили все свои усилия на Нэлсе и опрометчиво повернулись к нему спиной, Фейли отбросил пришедшую в полную негодность палку и что было мочи саданул кулаком под ребра тому, кто оказался ближе. Удивительно, но силы у него еще оставались. По крайней мере, достаточно для того, чтобы дикарь ахнул и упал на колени. Удар коленом в затылок отбросил его без сознания под ноги товарищу, который, зазевавшись от внезапности атаки сзади, получил дубиной по уху и приказал долго жить еще до того, как покатился по земле.
Нэлс тяжело дышал и оглядывался по сторонам. Фейли что-то ему говорил, но он не слышал его: все звуки заглушал стук крови в висках. Так вот что значит «заглянуть в глаза смерти»! Если бы не Фейли, искаженные злобой морды двух шеважа стали бы последним, что он видел на этом свете. Как же он устал! Почему он никогда прежде не замечал, что таскает с собой неподъемную дубину? Правда, благодаря этому он, кажется, пока что жив: надо было лишь поднимать ее повыше, а остальное она делала за него сама, расправляясь с нападающими так, будто ее держал Струн или даже Тэрл. Но только больше ему ее не поднять. Все равно что попытаться вырвать с корнем молоденькое деревце. Где же Гилтан?
Фейли молча наблюдал, как Нэлс выпускает из рук дубинку и, понурясь, ни на что не обращая внимания, медленно бредет прочь. Навстречу ему уже бежали радостно размахивающие кто чем односельчане, возглавляемые подпрыгивающим выше головы маленьким Таффи. По их возбужденным крикам сделалось понятно, что штурм отбит, уцелевшие шеважа обращены в позорное бегство и да здравствует Тэрл.
— Послушай, — кто-то положил тяжелую руку Фейли на плечо. Обернувшись, он не сразу сообразил, что это поднявшийся на ноги свер. Тот избавился от шлема, и теперь в лицо Фейли смотрели пронзительные глаза седовласого, изможденного старика, о чем никак нельзя было догадаться прежде по широкой груди и гордой осанке воина. Свер стиснул ему плечо еще сильнее и продолжал: — Я вынужден просить у тебя прощения.
— Ерунда, старина! С кем не бывает! — Фейли в ответ похлопал свера по железному нагруднику. — В таких доспехах любой рано или поздно с ног свалится.
— Нет, ты не понял, не за это.
Приглядевшись к старику, Фейли посерьезнел:
— Я тебя знаю?
— Едва ли. — Рука в железной перчатке наконец отпустила его плечо. — Зато я теперь узнал тебя. Ведь ты — Фейли?
— Именно так. А кто спрашивает?
— Лин. Лин Трехпалый.
— Что-то не припоминаю… — Я…
— Фейли, берегись! — появившийся откуда ни возьмись Струн стремительным ястребом вклинился между собеседниками и в мгновение ока оттеснил старика на несколько шагов, так, что тот чуть было снова не упал. — Тэрл мне все рассказал. Эти сверы явились сюда вовсе не за тем, чтобы помогать нам. Их послали за тобой, Фейли!
— Постой! Что ты делаешь? — Фейли не знал что и думать, однако дерзкое обращение со старым воякой со стороны фолдита, разгоряченного, скорее всего, первой в его жизни настоящей дракой, коробило. — Он хотел извиниться.
— Кто? Этот? — Струн продолжал напирать, но отсутствие сопротивления не могло не смутить его, и в конце концов он лишь пренебрежительно оттолкнул свера к плетню. — Поступай как знаешь, Фейли. Мое дело было тебя предупредить. Эй, Нэлс, погоди! Не ходи туда! Не надо, не сейчас! — И он бросился следом за понурой фигурой обратно в дом целительницы.
Седой свер остался стоять, опираясь о плетень. На усталом лице его играла странная улыбка. Фейли приблизился и с изумлением услышал:
— Фолдиты недолюбливают виггеров. Теперь я вижу, что, вероятно, правильно делают. Они привыкли доверять своим чувствам, а мы — нашим брегонам и аби’мергам. Твой приятель прав. Нам сказали, что ты предатель и действуешь заодно с шеважа. Мы потратили не один день на поиски тебя и твоего знакомого писаря, Харлина. И вот когда я наконец-то тебя нашел, у меня такое чувство, будто я искал то, что все время было рядом.