Кровь и Розы
Шрифт:
Ее глаза встретились с моими, и они были полны тоски. Мое сердце упало в живот, и я почувствовала там судорогу. Я почувствовала боль Лены и быстро подошла к ней.
Немного маневрируя, я наконец опустилась на колени рядом с ней. Я протянула руку, чтобы прикоснуться к ней, но она вздрогнула, а затем снова подавленно всхлипнула. Мои глаза скользили по всему ее телу, прежде чем остановиться на ее плоском животе.
У меня пересохло в горле, и мой язык стал тяжелым, когда я попытался говорить.
«Больно», — прошептала она сквозь болезненное
Мой взгляд упал на кровь, которая прилила к ней. «Ох, Лена». Я закрыла глаза. Моя грудь сжалась, и стало больно, когда я осознала значение этой ситуации.
Покачав головой, я сглотнула, сдерживая пересохшее горло, и открыла глаза. Мне нужно было быть сильной ради Лены.
«Тебе нужно встать. Пойдем к врачу. Ничего не случится. Все будет хорошо, Лена. Я схватила ее за руку, пытаясь поднять. Она не двинулась с места. Вместо этого она еще больше сжалась в своем теле, как будто хотела спрятаться от всего. «Пожалуйста, Лена, — умоляла я.
Она снова всхлипнула, и ее стоны заполнили ванную. Ее рука легла на живот, пальцы крепко обхватили ткань платья.
«Слишком поздно.»
«Нет. Не говори этого!» Я снова потянула ее, чувствуя панику.
«… Слишком поздно», — прошептала она, закрывая глаза.
Ее платье задралось, и я увидел, как кровь покрывает ее внутреннюю поверхность бедер. Казалось, что на полу были сгустки крови, что-то похожее на комок между ее ног.
Поднеся руку ко рту, я попыталась сдержать сдавленный крик. Было слишком сильное кровотечение. И я знала, что она права. Было слишком поздно.
Мы обе были так счастливы прошлой ночью, когда узнали, что она беременна. Мы собирались стать мамами вместе. Лена не могла перестать болтать об этом… о наших детках.
Сегодня она хотела сообщить Борису хорошие новости.
«Больно. Так сильно больно.»
Ее сломанные слова казались ударами по моей душе. «У меня… не было… возможности сказать… Борису. Он… собирался стать… отцом.»
Мой разум метался. У меня болело сердце. Я не знала, как утешить Лену. Хотелось бы, чтобы у меня были правильные слова, но нельзя было сказать ничего, что могло бы уменьшить боль матери при потере ребенка.
Я села у стены. Я сжала одну ее руку в своей, а другая осталась на ее животе. Слегка сжав Лену, я попыталась утешить и успокоить ее своим прикосновением. Думала позвонить Борису. Она нуждалась в нем в такое время, но я также не хотела оставлять ее одну. Когда я пыталась пошевелиться, ее рука не отпускала меня. Она приняла решение за меня.
Лена продолжала плакать, пока ее слезы не стихли. Я думала, могли пройти часы. Или всего несколько минут? Я не могла сказать. Я потеряла счет времени. Было мучительно ощущать пинок моего ребенка.
В конце концов я отошла от стены и снова встала на колени рядом с головой Лены. Прикоснувшись к ее вспотевшему лбу, я убрала ее волосы с лица
«Лена. Тебе нужно встать. Нам нужно привести тебя в порядок. Пожалуйста, — тихо сказала я.
Она открыла глаза и посмотрела мне в глаза. Ее были темные — маска страданий. Ее губы приоткрылись, как будто она хотела что-то сказать, но затем она снова закрыла рот. Тишина.
Я тоже ничего не сказала, потому что в словах не было необходимости. На самом деле говорить больнее, чем слушать тишину вокруг нас.
Лена вздрогнула, когда двинулась. Я помогла ей сесть, и ее взгляд упал на кровь на платье. Выражение ее лица стало мрачным, а затем она вздрогнула. С моей помощью она встала на шатких ногах.
Убедившись, что она может стоять, прислонившись к стене, я сделала шаг в сторону и пошла включать душ. Я ждала, подогревая воду до температуры, которая, как я знала, могла бы понравиться Лене. Я вернулась к ней, где она все еще стояла неподвижно. Ее руки безвольно лежали по бокам, когда она просто смотрела в пол. Я избежала лужи крови и остановилась перед ее дрожащим телом.
Она позволила мне помочь ей раздеться, пока она не осталась только в трусиках и бюстгалтере. Подбородок Лены дрожал, и я могла сказать, что она снова вот-вот заплачет. Я знала, что боль не только эмоциональная, но и физическая. Я крепко держала ее за руку и повела в душ. Когда она находилась под струящейся водой, я сделала несколько шагов назад, предоставив ей уединение. Я даже повернулась спиной. «Ты хочешь, чтобы я ушла?»
Лена не ответила, а я держалась к ней спиной. Взяв новое полотенце и пару нижнего белья из ящиков ее ванной, я положила их на стойку. По-прежнему не было ни звука, кроме текущей воды.
Я заглянула через плечо и увидела, что Лена неподвижно стоит под водой и смотрит вдаль. Она все еще не сдвинулась с той позиции, в которой я её оставила. Мои плечи опустились, и я глубоко вздохнула, пытаясь облегчить боль в груди.
Мои ноги повели меня вперед, и я остановилась. Я не знала, что мне делать. Я хотела помочь, но боялась, что это не приветствуется. И потом я не знала, как помочь.
Лена обняла себя, ее маленькое тело задрожало. Увидев ее такой хрупкой, такой уязвимой, я не раздумывая приняла решение. Она нуждалась во мне сейчас, больше, чем когда-либо.
Мое платье скатилось к моим ногам, когда я быстро разделась. Я оставила нижнее белье и присоединилась к Лене в душе. Она едва замечала меня, пока я не коснулась ее рук и не попыталась разжать руки вокруг ее талии. Лена поморщилась, а потом захныкала.
Ее глаза встретились с моими. «Мария.» Ее шепот был натянутым и хриплым, исходящим из глубины ее души. Я увидела в этом намек облегчения, когда она поняла, что не совсем одна.
Мы не разговаривали, пока я намыливала ее тело и волосы. Она позволила мне помочь ей, пока я массировала ее кожу головы. Ее глаза закрылись, и она вздохнула, ее тело немного расслабилось. Этого было достаточно для меня.