Кровь и Розы

Джеймс Лайла

Смыв мыло и шампунь, я позволила теплой воде струиться вокруг нее. Лена глубоко вздохнула и наконец открыла глаза. Ее руки крепко сжимали мои, как будто она боялась, что я отпущу. Но я не собиралась этого делать.

Мы с Леной были командой. Так было с самого начала — с первого дня нашей встречи, и она решила, что мы будем лучшими друзьями. Нас ничто не разделит.

Я вытащила ее из душа и обернула полотенцем. Она вздрогнула, когда я вытерла ее насухо, а затем помогла ей одеть одну из рубашек Бориса и брюки. Я сделала то же самое с собой, снова натянув

платье. Мы вышли из ванной вместе, не бросив ни одного взгляда на лужу крови. В горле снова появился комок.

Дверь за нами закрылась, и я помогла Лене сесть на кровать. Я стала на колени позади нее на матрасе и стала расчесывать ее мокрые волосы, пока каждая прядь не распуталась. Затем она легла, и я присоединилась к ней, накидывая на нас одеяло.

«Спасибо», — прохрипела она. Два простых слова, которые значили тысячу вещей между нами.

В ответ я крепко обняла ее, и она свернулась возле меня. «Спасибо», — снова сказала она мне в грудь. Лена тихонько заплакала, пытаясь заснуть, и мои слезы беззвучно катились по моим щекам. Я нежно качала ее, пока не поняла, что она спит.

Я здесь, Лена. Все будет хорошо.

Однажды наши малыши будут играть вместе. Эта мечта не была разрушена. Она была надломлена, некоторых деталей не хватало. Но это не навсегда.

Глава 20

Лев

«Что ж, поздравляю, господин Иваншов. Теперь вы являетесь счастливым владельцем новой сети отелей. Как вы себя чувствуете?» Исаак ухмыльнулся, поднося к губам стакан виски.

Я щелкнул ему пальцем, прежде чем сделать большой глоток из своего стакана. Я думал обо всем, что произошло за последние несколько месяцев.

Как я и обещал своему Ангелу, «Роялист» закрыли. Валентин добавил мне дерьма. Карлос тоже нелегко сдался.

Это была тяжелая и опасная игра.

«Ты не можешь этого сделать, Лев», — прорычал Валентин.

«Я могу и я сделаю. Смотри на меня, — ответил я тем же твердым холодным голосом. Спорить не было смысла. Солоник ощетинился от моего тона, и я увидел, что он хочет покончить со мной прямо сейчас. Его пальцам, вероятно, не терпелось вытащить пистолет и спустить курок, чтобы пуля пронзила мне сердце.

Но он был жалким человеком.

Он знал, что у него нет шансов.

Он знал, что моё убийство приведет только к войне для всех нас. И не было никакой гарантии, что он выберется.

Вот почему он никогда не мог стать Паханом. Братве нужен был вор в законе, без страха и слабости.

Понимаете, Валентин Солоник был трусом. Он боялся смерти. Он боялся проиграть.

И, наконец, он охотился на слабых — потому что он никогда не был достаточно силен, чтобы сражаться с кем-то более могущественным, чем он. Со мной.

«Лев». Карлос вскочил. Его сильный акцент был пронизан яростью. Боже, как он, должно быть, умирает от желания покончить с моей жизнью.

Но они не могли. Мои люди держали в руках оружие. Они были настороже. Были готовы и люди Солоника. Люди Карлоса были недалеко. Но

я их всех окружил. Если бы мы начали стрелять сейчас, никто из нас не выжил бы. А сегодня не тот день чтобы умереть.

«Ты понимаешь, что делаешь? Как это повлияет на нас?» — Карлос заговорил низким угрожающим тоном.

Я пожал плечами. Карлос не был человеком, с которым можно было связываться.

Если я был Королем, то он был не меньше. Он был не из тех, с кем можно было ссориться. Карлос железным кулаком правил мексиканским картелем, и никто не мог разрушить его организацию. Даже я. Не то чтобы я когда-либо пробовал.

Это было негласное перемирие. Я позволял ему делать свое дерьмо, а он позволял мне делать свое. Пока мы не дрались за спиной, у нас не было проблем.

«Роялист мой. Да, я согласен, вы мои партнеры по бизнесу, и вы много вложили в эту организацию. Как я уже сказал, если проблема в деньгах, я переведу их на ваш счет. Считайте это моим соглашением о мире. В конце концов, мы не хотим быть врагами, верно?» Карлос промолчал. Он знал, что мы не можем позволить себе быть врагами. Он смотрел на меня вопросительно холодными глазами, ожидая, что я продолжу.

«Мы расходимся отсюда, и нам больше не придется пересекаться. Ты делаешь то, что хочешь. Управляй своим бизнесом, как хочешь, а я управляю Братвой, как хочу. Но «Роялист» подходит к концу. Это не обсуждается, господа.

Карлос с возмущением приподнял подбородок. «Хорошо. Ты делаешь все, что хочешь. Убей Роялист, мне все равно. Ты, кажется, забываешь, что у меня есть свои кольца — моя гребаная арена. Здесь не я проигрываю, Лев. Ты.»

Туше, засранец.

Я кивнул. Я знал это. Я знал, что во всем мире существует больше групп по торговле людьми, и Карлос руководил самой большой из них после Роялиста. Я также знал, что это было вне моего контроля. Я мог закончить игру со своей стороны… но у меня не было силы, когда игра велась с другой стороны.

Мы смотрели друг на друга, пока губы Карлоса не скривились сердито. «Мне больше нечего сказать».

Я снова кивнул. «Думаю, эта встреча здесь заканчивается».

Валентин выглядел бледным, но промолчал. Его темные глаза следили за каждым моим движением, и я знал, что ему нельзя доверять. Мы могли быть из одной ткани, русские, в одном братстве, но когда дело касалось власти и денег, он делал все, что угодно. Даже бил себе ножом в спину.

Мне также не нужно было далеко ходить, чтобы знать, что, когда дело дойдет до решений, Валентин проявит свою лояльность к Карлосу вместо меня.

Руки Валентина сжались в кулаки. Его взгляд был убийственным. К несчастью для него, у меня толстая кожа и толстые кости.

Мне нравилось говорить, что я… несокрушимый.

«До следующего раза», — сказал я небрежно, кивнув в их сторону.

Это все, что мне оставалось сказать, и, сказав это как последнее слово, я ушел. Но я не боялся получить удар в спину. Мои люди были со мной, позади меня, рядом со мной — передо мной.

Никто не мог убить мозг, стоящий за игрой. Хозяина всего.