Кровь и Вино. Любимая женщина вампиров
Шрифт:
— И, по-вашему, это поместье? — Только и смогла вымолвить я, запрокидывая голову и глядя на острые откосы крыш. — Настоящий замок!
— Родовое гнездо, — мягко заметил Адриан, спускаясь вниз и протягивая мне руку. — Множество поколений семьи Энеску прожили в этом доме.
— Множество? Но вы же ужасно долго живете. Сколько тогда лет вашему роду?
— Начиная от сопряжения миров, — ответил он, и я мысленно невоспитанно присвистнула.
Несколько тысяч лет, если верить истории.
Это сложно было назвать незначительным сроком.
И скрываться в таких крепостях от наскучившего бытия довольно приятно…
— Чувствуй себя как дома, — пригласил Адриан. Дождался, пока Амадей спешится и подхватит мой свободный локоть, и шагнул к дверям.
Из холла наверх вела широкая лестница, в конце раздваиваясь и уводя в разные стороны. На месте этого расщепления на стене висел огромный гобелен с изображением девушки, стоящей под руку с двумя мужчинами. Она чем-то напоминала меня… Слишком сильно.
Длинная коса спускалась почти до самых колен, каждому сообщая, что перед ними не простушка с окраины, а самая настоящая госпожа, знающая себе цену. Темные глаза смотрели на меня с прозорливым огоньком и будто бы с легкой усмешкой, но, опустив взгляд вниз, я увидела, как трепетно она держит ладони стоящих рядом мужчин.
Они были ее, принадлежали ей, как и она им.
От этой картины веяло крепкой и нерушимой связью, которую даже пыль и годы были неспособны разрушить.
— Это наши предки, — пояснил Амадей. — Девушку на картине звали Алессандра, она, как и ты родилась в Солнечной Долине. А ее мужей звали Рагнал и Габриэль Энеску. Они прожили в этом доме порядка тысячи лет.
— А что стало потом?
— Первой скончалась Алессандра. Хотя создание клана сделало ее практически бессмертной, время любит забирать долги, и в один день Алесса скончалась.
Вампир говорил это таким бесцветным тоном, что создавалось ощущение, будто он и вовсе не понимает, что значит лишиться жизни. Хотя его можно было понять: когда не ждешь смерть с каждым годом все чаще, можно забыть, каково это — предвкушать окончание своих дней.
И Адриан проговаривал это словно историю, давно забытую и уже не так сильно трогающую за душу.
Люди гибнут каждый день, что же в этом такого?
— А что стало с ее мужьями?
— Когда прерывается круг, вампиры уходят.
— Куда?
— Мы не знаем, Аврора, — повернувшись ко мне, господин Энеску слабо пожал плечами. — Они просто уходят и больше никогда не возвращаются, оставляя наследникам дом и память. Но не будем о грустном! Мы пригласили тебя не за тем, чтобы усыплять историями о прошлом. Давай мы проводим тебя в твою комнату, чтобы ты могла отдохнуть с дороги. Нам нужно будет уехать на несколько часов, а ты сможешь осмотреться.
— Можешь начать с малой гостиной, там есть камин и прекрасная веранда с выходом в сад.
— Звучит очень заманчиво, — принимая приглашение, я одобрительно улыбнулась, позволяя статным мужчинам увести себя вверх по лестнице. — Простите мне мое любопытство, но как аристократка из Солнечной Долины оказалась здесь, в Сумеречной Лощине? Она же моя землячка, я угадала?
— Да, ты права. Да, практически так же, как и ты, — ответил господин Энеску не стесняясь. — За одним небольшим исключением: Алессандра была очень характерной девушкой и пришла не с вампирами, а к ним, пешком, сама, буквально вторгшись на границы наших земель.
— Сама?
— Верно.
— Скажите, а вы всегда создаете клан с чужачками?
Вампиры смущенно улыбнулись, но все же ответили:
— Это прозвучит странно, но нет. Только наш род из раза в раз не находит свое сердце в вампирской обители и отправляется на его поиски прочь, за границы Сумеречной Лощины. У наших предков даже было предположение, что это происходит именно потому, что сердце, лишь раз найденное в чужой крови, оставило отпечаток на всех, переходя из поколения в поколение, как наследие.
— То есть других людей здесь нет?
— Нет, — согласился Адриан. — И за все время существования этих земель люди здесь были лишь в клане Энеску, будучи сердцами семьи. Мы невольно притягиваемся к своим истинным, даже если нас разделяют расстояния.
— Предупреждая твой вопрос, скажу, — взял слово Амадей. — Встретив ту самую, мы чувствуем притяжение с первой секунды, точно зная, что наша единственная перед нами.
— Сразу?
— В первое же мгновение. Стоило мне войти в зал, Аврора, и я уже знал, что ты там. — Адриан несколько помрачнел. — Дей тебе уже рассказывал о нашем неравнодушии, и заранее сообщаю — это притяжение ничто не способно унять.
От прозвучавших слов стало ужасно холодно.
Мороз от ужаса прокрался под платье, кусая за ноги и бока, словно пытаясь добраться до позвоночника и вгрызться в него лютой стужей. Идти стало тяжелее, но вампиры, не обращая на это внимание, всячески игнорировали мои заплетающиеся ноги, провожая по темным коридорам прямиком к массивной двустворчатой двери.
Резко появилось ощущение, будто я пойманная в клетку пташка, соблазнившаяся блестящими прутьями.
Только остановившись у самого порога, вампиры отступили, делая расстояние между нами приличным. Подняв свои черные глаза, господин Энеску произнес:
— У нас много времени, чтобы попытаться завоевать твое сердце, но отступить мы уже не сможем. Ничто в мире не способно унять это зов, и прошу тебя, прислушайся к своему сердцу, Аврора. Ты знаешь, что оно тоже тянется к нам. Не прогоняй нас от себя. Тu esti destinul nostru (*рум - Ты наша судьба).
Развернувшись, оба вампира удалились быстрой и ровной походкой, оставляя меня хватать губами воздух в попытке причесать чувства.
Что-то среднее между страхом и любопытством металось в груди, подсовывая мне под нос все новые и новые доказательства правдивости его слов.