Кровь или семьдесят два часа
Шрифт:
— А здесь что, есть корейский ресторан? — уже в конец разошлась Вича.
Подсевший к ним ньюйоркец захлопал в непонятках глазами, но решил не заморачиваться.
— Прикиньте, они меня тут за лоха держат. Мне в номер не принесли обещанные в путевке бесплатный ром и сигары, — с совковским апломбом начал он свое выступление. — А я в этом плане очень щепетильный.
Заметив интерес к своей персоне, он повысил голос на пару октав: «Так я устроил им хороший скандал. После этого мне в номер начали ящиками носить пиво с сигарами и задобрили бесплатной
Наш щепетильный соотечественник с гордостью выпятил грудь и продемонстрировал футболку с яркой надписью по-испански, сделанную разноцветными блестками. Шура довольно сносно знал испанский язык и шепотом перевел друзьям значение играющей на солнце надписи. Слушатели хитро переглянулись, а Вича еле сдержалась, чтобы не расхохотаться. На груди у Щепетильного, как они прозвали его меж собой, красовалось издалека заметное самоутверждение «Я — самая прекрасная принцесса».
— Гляньте, нет ли у него в шезлонге горошины! — давилась от смеха Вича, когда Щепетильный ушел купаться.
За этими веселыми воспоминаниями их и застало жареное мороженное. Но попробовать его они так и не успели. Хохочущая от души Вича неожиданно стихла и замерла в полусогнутом положении. Лицо ее побелело, на глазах выступили крупные слезы.
— Все! Мне крышка! — с неподдельным страхом прошептала она.
У Дичи оборвалось сердце. Он встал на одно колено и испуганно заглянул ей в лицо: «Что!? Что случилось!?» — По-моему, опять порвалось легкое!? Что же теперь делать? — жалобно спросила она.
Ее голос дрожал, руки нервно тряслись.
— Ничего страшного, — как можно спокойнее сказал Дича. — Если ты не потеряла сознание, значит, легкое спалось чуть-чуть.
Давай-ка я отнесу тебя в номер.
— Не надо. Я сама.
Он осторожно помог ей подняться и медленно вывел из ресторана. В номере он сразу же дал ей сильное обезболивающее и уложил в постель. Под действием наркотика Вича успокоилась и попыталась вспомнить, когда ее легкое рвалось последний раз.
— По-моему прошло без малого шесть лет?! — удивилась она, чувствуя, как отступает боль и дурнеет голова. — Я даже успела позабыть связанные с этим симптомы.
То, что происходило с ней сейчас, очень напоминало перелом ребра, и она поделилась своими сомнениями с Дичей. Тот ухватился за эту мысль и не переубеждал ее.
«Конечно, это пневмоторакс. Даже не вопрос. Но моему малышу будет не так страшно думать, что это ребро».
Вича догадывалась, что без происков черных сестер здесь не обошлось. Недаром все шло так гладко последнее время. И недорогие путевки, и быстрый беспересадочный перелет, и шикарный прогноз погоды на всю неделю, — все как будто завлекало ее сюда. И в изощренности выбора дня им тоже не откажешь.
— Дича, прости меня за испорченный день рождения, — чуть не плакала она от досады и боли.
— Не болтай ерунды. Давай-ка попробуем заняться дыхательной гимнастикой. Почисти хорошенько свои легкие, это и будет мне лучшим подарком.
Оставшиеся дни Дича жил как на вулкане. Его нерадостный диагноз подтверждался. Виче становилось легче день ото дня, что говорило о том, что легкое потихоньку расправляется. Но оно могло в любой момент снова спасться, а особенно при перепаде давления в самолете. По дороге в аэропорт его тщательно скрываемая тревога каким-то образом передалась и Виче. Она была вся на взводе.
Чтобы избежать долгого стояния на таможне, Шура с женой побежали занимать нескончаемую очередь. Эта живая человеческая река постоянно росла, пополняясь ручейками из прибывавших автобусов. Пока Вича с Дичей доплелись до входа в аэропорт, от друзей их уже отделяла целая демонстрация. Где извиняясь, где ругаясь, а где просто работая локтями Дича медленно освобождал дорогу жене, оберегая ее больной бок.
— Давай передохнем, — пыхтя, попросила она.
— Конечно, давай.
Они остановились и Дича приобнял свою малышку, прикрывая ее от снующих туристов. Немного отдохнув, они снова начали вгрызаться в толпу, как неожиданно за спиной послышалась родная речь.
— Сразу видно, что русские! — со злобой прошипела оставленная позади женщина.
— Сразу видно, что еврейские! — в тон ей выпалила Вича.
Пока пораженная гражданка переваривала услышанное, они уже были далеко впереди. У заведенной Вичи как будто открылось второе дыхание, и теперь уже Дича едва поспевал за ней.
Чем дальше улетал самолет, тем лучше Вича себя чувствовала и веселела прямо на глазах. По приезде домой она даже отказывалась идти к врачу. Но муж ее не слушал и почти насильно отвез на рентген.
Следующие три дня для Вичи вылились в продолжение полного пансиона с трехразовым питанием. Только почему-то в этот раз кормежка ей пришлась не по вкусу. То ли отдыхающую разбаловали шикарные рестораны на курорте, то ли выбор блюд был небогатый, то ли кулинарное вдохновение покинуло больничных поваров. А, скорее всего, и то, и другое, и третье. Хотя на третье здесь давали очень вкусный сок.
Глава 12. Начало конца
Третьи сутки, отпущенные Виче врачами, подходили к концу. Позабыв мензурку с ледяной водой, невропатологи покинули несчастный тринадцатый бокс. После их ухода впустили Шуру. Он застал Дичу бездумно вытирающим Вичино ухо от вытекающей наружу воды. Вид друга объяснил все. Ни слова не говоря, Шура сел возле кровати. Вскоре к нему присоединился и Дича. Вместе они как обреченные сидели и ждали приговора.
Но время шло, а к ним никто не приходил. Они не знали, что Сю, которая была на пути из Чикаго, позвонила дежурному по реанимации и попросила дождаться ее приезда. Хорошо знавший бывшую коллегу пульмонолог не возражал.
Дича облокотился о Вичину кровать, положив голову на ее подушку, задумчиво перебирал безжизненные, но на удивление теплые пальцы жены. Он вспоминал их прошлые больничные дни, когда они вот также мирно дремали. Но в те дни ее руки всегда были холодными, и он нежно согревал их в своих ладонях.