Кровь Империи
Шрифт:
Окопы, подготовленные для нас гражданской администрацией, заставили скривиться, как будто съел кислый лимон. Высотой максимум по пояс, а местами и меньше, без дополнительных укрытий и защиты от обстрелов, огневые точки для пулеметов не предусмотрены и… еще много пунктов. Поэтому солдатам на месте пришлось доделывать укрепления и попутно материть халатность гражданских строителей.
— Ваше императорское высочество, вверенный мне личный состав готов к отражению атаки неприятеля. Командир третьего взвода Прохоров, — поправляя полевую форму поднялся из окопа «золотой» командир.
В
— Как настроение, Прохоров?
— Боевое! Через нас враг точно не пройдет!
Главный паникер среди золотой молодежи показывал чудеса храбрости перед своими подчиненными. Оставалось только надеяться, что и в бою он будет вести себя также.
— Благодарю за службу!
Нестройный ответ я уже не слушал, продолжая проверку готовности корпуса к бою. Моя одинокая фигура вызывала разные чувства у людей. Вплоть до противоположных. Раздражение, ярость, воодушевление и подъем боевого духа слились в одном коктейле на деле показывая охватившие Российскую империю противоречия.
Короткие разговоры с солдатами или помощь советом помогали стать немного ближе к ним и отодвинуть чувство страха. Без поддержки трудно. В том числе и от высших офицеров. Генералы бывают разные и тут кому, как повезло. В армии хватает как мясников, так и персонажей точь-в-точь по Лермонтову: «слуга царю, отец солдатам». Почему те же солдаты Стальной дивизии любят генерала Корнилова, хотя у него потери в среднем выше, чем в других дивизиях? Потому что генерал и себя никогда не жалеет и о солдатском быте не забывает. Так сказать, храбрец каких еще стоит поискать.
Задумавшись о вечных солдатских проблемах, я остановился из-за кольнувшего в спину предчувствия и резко упал на землю. Почти сразу же раздался знакомый свист и близкий разрыв, а за ним еще несколько. На несколько минут грохот от взрывов перекрыл все остальные звуки. К счастью, до современной точности еще далеко и снаряды редко попадали в цель. В связи с атмосферным явлением авиационной корректировки сегодня не было и долго бить «в молоко» вражеский командующий не будет. И словно услышав меня обстрел прекратился.
По иронии судьбы во время обстрела я вышел на самые крайние позиции, которые занимал взвод Дзержинского. И по его лицу можно было сказать, что он не очень рад моему появлению. Остальным солдатам было не до меня. Поручик, из числа направленных к нам штрафников, пренебрег каской и теперь смотрел открытыми глазами в небо. Для него война закончилась. Количество кадровых офицеров уменьшается с каждым днем…
— Взвод, к бою!
Опомнившись, унтеры повторили мою команду и руки солдат на автомате начали выполнять отработанный на тренировках порядок действий. Пулеметный
В принципе, любое наступление до начала массовой механизации армий происходило одинаково. Удар артиллерии, бегущая вперед пехота и в лучшем случае фланговые удары кавалерии. Вот только в это время появилась одна серьезная проблема. Насыщение пулеметами превращает любую атаку в кровавую мясорубку.
— Готово, — доложил наводчик пулемета.
— Огонь!
Пулеметная очередь щедро собирала кровавую дань с бегущих на нас немцев. Мы многое, что не успели сделать, в том числе и найти достаточное количество саперов с новыми минами и гранатами, но пулеметов хватало. Поэтому первая пробная атака не успев начаться тут же захлебнулась. Жаль, что это лишь только начало. Противник соберется и с новыми силами погонит солдат на пулеметы. Может быть перед этим еще раз обстреляют.
Как я и предсказывал наступление немцев началось сразу же после очередного артобстрела. К тому же, туман прошел, и артиллерия усилила обстрел, что вылилось в череду точных попаданий по нашим укреплениям и ранению осколками всего пулеметного расчета. Сам пулемет на первый взгляд не пострадал и кроме меня больше некому было встать за него. Быстро организовав эвакуацию раненных в безопасное место, я заметил, что на ногах кроме меня остался Дзержинский и пара испуганных солдат.
— Перезаряжай ленту!
Мой приказ вызвал у него негативную реакцию. Руки сильнее сжали винтовку, а в глазах была заметна внутренняя борьба. Психика на грани срыва. Вокруг трупы вперемешку с землей, да и по окопу раскиданы части тел еще недавно живых людей. Ужасы войны со множеством страшных смертей не проходят бесследно и вызывают стресс даже у самых сильных. В нашем случае еще дополнительно накладывается классовая неприязнь опытного агитатора и организатора восстаний.
— Понимаю какие сейчас мысли в твоей голове. Я концентрация всего, что ты ненавидишь, а в руках оружие, что еще надо для совершения справедливости?! Там граница и семья в Швейцарии. Скажешь, что убил великого князя Романова и тебе будут все дороги открыты. С твоим опытом подпольной деятельности легкая задача.
— Думаешь не смогу выстрелить?! — с вызовом спросил Дзержинский.
— Стреляй или выполняй приказ, солдат!
Моя рука лежала на рукояти пистолете, и я готов был его применить, но без особого на то желания.
— Слушаюсь, ваше императорское высочество, — сквозь зубы процедил Дзержинский.
Все-таки в глубине души в нем осталось какие-то хорошие качества, которые не позволяют ударить в спину. Смена ленты и новая очередь из пулемета косит врагов. Бегущие немцы падали на землю, как кегли, но за ними бежали все новые и новые солдаты. Тут даже пулеметы не справлялись. А рядом со мной «сгорал» от ненависти Дзержинский на своей шкуре почувствовав все прелести войны, когда рядом могут быть только свои, а на той стороне враги. Простая истина из той же оперы, что и «убей или убьют тебя».