Кровь королей
Шрифт:
И пока нетрезвый мужчина на несколько мгновений застыл на месте в размышлениях, продолжать ли ему высказывать накопившееся главе Высшего Совета, делясь как слухами, так и личными мыслями, или же действительно, последовать его совету и вернуться в верхнюю часть Крумвельского сада к столикам с едой и напитками, своей возможностью подойти и заговорить не упускала графиня Торнсвельд.
Симпатичная волшебница почти всегда балансировала на грани скромности и настойчивости. Сына Тода хотелось познакомить с как можно большим количеством важных и влиятельных людей. Возможно, даже кому-то во служении пригодился
Сорокопут, тем временем, сменил обратно позу на сложенные за спиной руки, вдохнул цветущего весеннего воздуха полной грудью, и с задумчивым видом продолжил прогулку прочь от Виллоу Эйзенберга, в надежде избавиться от его докучающей болтовни.
— О, ваше… высокопреосвященство, — даже не знала как к нему правильно будет обратиться Лина Торнсвельд, ведь Сорокопут был историком, учёным, он не слыл успешным предприимчивым делом, не представлял духовенство, не был лордом и даже магом, однако степень его мудрости почиталась членами Совета, как наиболее высокая.
— Да-да? — направил взор своих карих глаз на подошедших с левой стороны, — Добрый вечер, графиня земель Лотц, достопочтенная чародейка из Иридиума! — приветливо улыбался он землячке, хотя уже много лет вместо родных земель проживал в Скальдуме, — Как чудесно вы сегодня выглядите! — поклонился мужчина подошедшему семейству довольно низко, — А это… — посмотрел он на её мальчиков.
— Да, это мои сыновья! Тод и Эвелар, — представила она юношей, совершивших синхронно приветственный кивок, что из-за разницы в росте выглядело не столь эффектно, как могло бы, будь они близнецами или хотя бы ровесниками.
Тод выглядел как-то постатнее и понаряднее младшего брата. Блестящий синий камзол, чёрные бриджи и жилет, белый ворот и пышные манжеты, всё в кружевах с орнаментом ласточки — повсюду раздвоенные хвосты на кончиках красивых завитков.
Эвелар же был одет в разы скромнее. Всё в приглушённой тёмно-зелённой гамме, более простым узором по краям вдоль пуговиц, с едва уловимыми золотыми нитями в орнаменте застёгнутого на вытянутые пуговицы из бирюзы жилета.
— И вам доброго вечера, молодые люди, — проговорил Сорокопут, — Берегите свои края, растите сильными. О, неужели тот самый молодой бард Эвелар? — вопреки явным ожиданиям Лины, он куда больше обратил внимание на младшего сына, чем на Тода, которому ей и хотелось заполучить новых влиятельных знакомств и связей.
Она была готова рассказать, чему уже успели обучить первенца, кем его видят в будущем, попросить совета и наставничества, а пришлось с гордым видом отвечать за младшего, увлечённого одной только музыкой.
— Он самый, ваше высокопреосвященство, главный голос всех пиров в нашем замке, — добавила она с улыбкой, слегка потрепав тому длинную косую чёлку, шутливо проведя по нежно-каштановым волосам маленького сынишки.
— Мам! — воспротивился тот, пытаясь головой убраться от женских пальцев, — Я Эвелар Торнсвельд, один из наследников графства Лотц, — попытался он представиться самостоятельно и сделал почтительный жест поклоном.
— Неужели! — приобнял старейшина того за плечо и повёл по направлению, в котором двигался сам, то есть обратно для Эвелара, Тода и Лины к зоне фонтанов Крумвельского сада, — Тот самый юный певец, исполнявший «Дни сойки» и «Цветите, лютики!» чуть ли не лучше и звонче, чем сам Шарланар? О, я наслышан о тебе, хоть ни разу сам не посещал ваши пиры. Думаю, это с моей стороны большое упущение.
Виллоу Эйзенбергу и Диане Виалант, поприветствовавших друг друга, оставалось лишь обмениваться любезностями да нагонять старейшину и Торнсвельдов, не зная, как теперь к тому подступиться со своими идеями.
— Да куда уж звонче, — розовел щеками и скромно отводил взгляд мальчик.
— Нет-нет, — подхватывала эту похвалу его мать, — С учётом, как стареет сам Шарланар, его голос становится постепенно сухим и тихим, новое поколение певцов будет ничуть не хуже, Эвелар уж позаботится, правда, дитя моё? У них даже имена похожи, оба на «-ар», — отчего-то посчитала она это заслуживающим внимания и гордости фактом.
Старший её сын со скучающим видом поглядывал то под ноги, то по сторонам, будучи к тому же явно расстроенным, что старца заинтересовали только таланты его младшего братца. Однако и уйти сейчас вот так было бы невежливо, потому оставалось просто стоять, иногда поддакивая сказанному, что матерью, что братом.
— Там как раз недалеко от ворот стоят музыканты для создания праздничной атмосферы, — проговорил Сорокопут, — Идём скорее. Уверен, они позволят тебе что-нибудь сыграть да и исполнить нам.
Эвелар улыбнулся. Публику и выступать на ней он, безусловно, любил. Иначе не имело бы никакого смысла мечтать стать бардом. К тому же в силу возраста он ещё не особо понимал, насколько серьёзное перед ним лицо, чтобы как-то уж по-особому волноваться и нервничать от его просьбы исполнить самые знаменитые лирические баллады.
Однако юный возраст в то же время мешал ему до конца проникнуть в суть многих исполняемых песен, в том числе и той пары, что желал от него послушать Сорокопут. «Дни сойки» были печальной балладой о жизни и безответной любви одной птички с трагичной судьбой. А «Цветите, лютики!» вообще-то изначально были народной военной песней с целью поднятия боевого духа идущих на верную смерть крестьян, защищавших свои деревни в войсках своего правителя. Это уже потом смекалистый бард Шарланар на заре своей карьеры решил наложить слова на обновлённую и сочинённую им музыку, исполняя эту песню на свой лад, чем и прославился.
За долгую жизнь и обилие выступлений, этот именитый бард создал не мало ярких романсов, однако у Сорокопута, видимо, именно эти две названные им песни были самыми любимыми сердцу. Лине и Тоду оставалось лишь изредка встревать в диалог главы Высшего Совета с десятилетним певцом, помогая или поправляя в чём-либо мальчонку, иногда пытаясь ответить за него, чтобы хоть как-то участвовать в беседе.
И пока их компания от перекрёстка уходила прочь, король с королевой и их спутники, уже за исключением ушедшей за Сорокопутом Дианы Виалант, продолжали свою неспешную прогулку в низовья сада средь яблоневых аллей, дыша приятным весенним воздухом и любуясь пышным буйством красок пёстрого цветущего окружения.